Вас снимает скрытая камера!

Надежда схватила удачно подвернувшуюся под руку швабру, напрочь забыв, что нельзя оставлять в квартире свои отпечатки, и подскочила к поверженной незнакомке. В руках рассерженной женщины обыкновенная швабра – грозное оружие. Незнакомка со стоном поднялась на четвереньки и потерла ушибленное колено. Увидев занесенную над собой швабру, она жалобно проговорила:

– Не… не бейте меня!

– За что ты убила бедного Витю? – сурово вопросила Надежда и слегка повела в воздухе шваброй.

Она решила сразу же брать быка за рога и деморализовать противника.

Женщина подняла руки к потолку и воскликнула:

– Я его не убивала! Не убивала!

– Ну да, – недоверчиво отозвалась Надежда, – он сам утопился!

– Когда я пришла, он уже был… там… в ванне… мертвый!

– Вот как? – Надежда по-прежнему смотрела с недоверием и не выпускала из рук свое оружие. – И как же ты попала в квартиру?

– Дверь была открыта…

Надежда сама понимала, что задала глупый вопрос: она сама точно так же только что вошла в незапертую дверь. Странным образом этот факт несколько успокоил ее и внушил доверие к незнакомке. Кроме того, она казалась такой беспомощной, стоя на коленях.

– Ладно, можешь подняться. – Надежда немного отступила, но на всякий случай не выпускала из рук швабру.

Встав на ноги, женщина стала заметно увереннее. Она посмотрела на Надежду и неожиданно сказала:

– А вы-то кто такая? И что, интересно, вы здесь делаете?

– Я пришла в эту квартиру, чтобы поговорить с Виктором о том, что он видел… о том, что он знал про обстоятельства некоторых последних событий… И вообще, почему это я должна отвечать на ваши вопросы?

Надежда гордо подняла голову и выдала свою любимую фразу, позаимствованную из старого детективного фильма:

– Вопросы здесь задаю я!

– Вы… вы из милиции? – упавшим голосом проговорила женщина.

Надежда пожала плечами – определенно у дамы от страха поехала крыша. Где, интересно, вы видели работника милиции, который в качестве оружия применяет домашнюю швабру? Вообще-то, соблазн был велик – наговорить тетке с три короба, напугать, она и расколется. Но, во-первых, все-таки женщина не производила впечатления слабоумной, она вполне могла опомниться и потребовать у Надежды документы. А у нее их нет. И во-вторых, уж очень не хотелось Надежде так явно врать. Одно дело – представиться тетей несуществующей племянницы Тани Собакеевой, и совсем другое – выдать себя за работника милиции. Этак можно и срок схлопотать!

Между тем женщина очень внимательно рассматривала Надежду. Она отошла чуть в сторону и склонила голову набок, потом приоткрыла дверь в комнату, чтобы в прихожей было больше света. Надежда даже слегка забеспокоилась.

Глаза у женщины заблестели, и она неожиданно проговорила:

– А я знаю, кто вы!

– Да? – Надежда Николаевна искренне удивилась и еще больше насторожилась. – И кто же?

– Вы – не Анна Константиновна…

– Вот уж это точно!

– Я знаю, вы – Маргарита, жена Ильи!

«Ни фига себе! – мелькнуло в голове у Надежды. – Кажется, тетка совсем сбрендила!»

– Простите, что я вас сразу не узнала! – оживленно заговорила женщина. – Столько лет прошло… Вы изменились очень…

«Еще бы!» – подумала Надежда.

– Годы, конечно, никого не красят…

«На себя бы посмотрела! – разозлилась Надежда. – Худая вся, бледная как смерть, волосы как солома, никакой косметики, а других критикует!»

– Но узнать вас можно! – продолжала женщина.

– И на том спасибо! – тихонько буркнула Надежда себе под нос.

– Я, вообще-то, хорошо помню то время, когда вы с Ильей Константиновичем… ну, пока вы не развелись. – Кажется, женщина ударилась в воспоминания. – Мы, все его сотрудники, очень вами восхищались, вы так одевались хорошо и со вкусом…

Тут она замолчала и уставилась на Надежду. Сегодня утром, собираясь в клуб подземных байкеров, Надежда долго раздумывала, что надеть. С одной стороны, район там люмпенский, и лучше от греха одеться поскромнее. С другой стороны, помня о том, какую физиономию скроила Алка, увидев ее в дачных брюках и куртке, Надежда решила все же в городе ходить поприличней. Не ровен час, встретишь знакомых в метро, пойдут слухи, что Надежда Николаевна Лебедева совершенно опустилась, ходит по городу черте в чем и чуть ли не бутылки в вагонах собирает. Людям ведь только повод дай, живо придумают чего не было и быть не могло!

Поэтому сегодня утром Надежда надела серые брюки и серый трикотажный жакет, а под него – тонкий черный свитер с высоким воротником. Прилично и в глаза не слишком бросается. Однако, кажется, их вкусы не совпадали, потому что женщина смотрела на Надеждин костюм с легким пренебрежением.

– Жаль Илью! – строго сказала Надежда, и женщина тотчас отвела глаза, сообразив, должно быть, что Надежда хоть и бывшая, но все-таки жена покойного и наряжаться ей нынче совершенно не с руки.

– Хм, – осторожно проговорила Надежда, незаметно переведя дыхание, – я тоже вспомнила, кто вы такая… Вы работали с Ильей Константиновичем… только вот имя я забыла.

– Нина, Нина Кочеткова, – отозвалась женщина.

– И что же вы, Нина Кочеткова, делали в Витиной квартире?