Ваш муж мертв

– Я так по тебе скучаю, девочка моя. Не знаю, как смогу продержаться без тебя еще сколько-то.

Но скоро все должно было измениться.

* * *

– Я получила условно-досрочное! – кричала мама в телефонную трубку.

Сначала Скарлет подумала, что она плачет, но потом поняла, что это смех.

– Подожди, я не поняла. Что это значит?

– Меня выпускают! Это же здорово! Мы сможем снова жить вместе.

Сердце у Скарлет тревожно заколотилось. Но почему? Ведь она должна была радоваться.

– А где мы будем жить?

– Я не знаю, где, но разве это важно? Главное, что мы снова будем вместе. – На этот раз мама заплакала. – Мне так плохо без тебя, я вся просто извелась. Все время думаю только о своей маленькой девочке и о том, что они украли у меня твое детство. Никогда не смогу это пережить. Но я не виновата, что так получилось, детка. Ты должна мне верить.

Ну, конечно же, Скарлет это знала. Мама много раз ей об этом говорила. Как бы то ни было, она не могла избавиться от беспокойства.

– Мы вернемся в нашу старую квартиру? – спросила Скарлет.

– Нет, вообще не вариант. Нас должны поселить куда-нибудь в другое место.

– Может, ты приехала бы сюда, и мы жили бы вместе у Ди и Роберта?

– С какой стати, черт возьми, мне это делать? Ты что – совсем не любишь меня, доченька?

– Ну, конечно же, люблю, мама!

– Да отвали ты!

– Что?

– Это я не тебе, детка. Тут одна коза стоит за мной и капает на мозги – типа я слишком долго уже разговариваю по телефону. А вот хрен тебе!

– Что?

– Это я ей. Не тебе. Не тебе, девочка моя.

Потом мама снова начала заливаться слезами, но, прежде чем Скарлет успела ее успокоить, связь прервалась.

Ди была на кухне, когда Скарлет пришла к ней после этого телефонного разговора.

– Все в порядке?

Ди поставила чайник на плиту АГА[6] (или «А-Гыэ», как думала Скарлет сначала, когда впервые услышала это слово). Она была ярко-красная. Как кровь. Но когда ты прижимался к ней, становилось так тепло и уютно.

– Вроде того.

Скарлет рассказала Ди о том, что маму должны скоро выпустить, что она была очень рада этому, но в то же время очень боялась.

– Я буду скучать по тебе, – внезапно вырвалось у Скарлет.

У Ди на глазах выступили слезы.

– Я тоже буду скучать по тебе, детка. Но мы же будем продолжать общаться.

– Обещаешь?

– Обещаю.

* * *

Спустя несколько дней к ним в дом приехала женщина из соцслужбы.

– Что случилось? – спросила Скарлет, и по ее коже побежали мурашки от нехорошего предчувствия.

Все они сидели за столом на кухне – Ди, Роберт и соцработница, но не та, которая обычно приезжала за ней, чтобы отвезти на встречу с мамой. Они объяснили, что это был «разговор по чрезвычайному вопросу». Обычно каждую неделю у них бывали «семейные совещания» (как называла их Ди), чтобы обсудить такие дела, как домашнее задание, уборка комнаты и «другие насущные проблемы». Лучше всего, что в этот день к столу подавался домашний шоколад или бисквит королевы Виктории, с вытекающим из него теплым джемом.

Однако на этот раз не было ничего, кроме обычного печенья и витавшего в воздухе тревожного ощущения, от которого у Скарлет перехватывало дыхание.

– Боюсь, твоя мама совершила что-то недопустимое, – ответила сотрудница из соцслужбы.

Скарлет почувствовала, что ее буквально пронзило холодом, хотя в кухне на самом деле было очень тепло.

– Что она совершила?

– Я не имею права этого говорить.

– Но вы знаете.

– Да…

Скарлет беспокойно поерзала на своем кухонном стуле, на спинке у которого было написано ее имя. Вскоре после того как она поселилась здесь, Ди сделала надпись голубой краской с помощью трафарета, и хотя теперь это выглядело немного по-детски, Скарлет все равно нравилось.

– Но почему вы не можете мне сказать?

– Так будет лучше для тебя. – Это уже произнес Роберт.

– А вам-то откуда знать, что для меня лучше? Вы не мои настоящие родители!

– Но мы твои приемные родители, и мы уже давно тебя знаем. Так что послушай, Скарлет…

– Роберт! Не повышай на нее голос. Ты делаешь только хуже.

– Я просто пытаюсь добиться хоть какого-то порядка.

– Дело в том, Скарлет, – продолжала сотрудница из соцслужбы, – что теперь твою маму выпустят не раньше, чем через пять лет – и то только в том случае, если она будет хорошо себя вести.

– Но ведь она обещала мне, – прошептала Скарлет. – Нам найдут какое-нибудь жилье, и мы сможем тогда снова жить вместе.

– Она опять совершила кое-что плохое в тюрьме, Скарлет. Мне очень жаль. Но такова правда.

Это была ее вина! Это все потому, что она так разволновалась из-за маминого освобождения. Она все испортила.

– Если ты переживаешь, что теперь будет с тобой, детка, то не волнуйся. – Ди взяла ее за руку. – Ты можешь по-прежнему жить с нами.

Раздался грохот. Скарлет не собиралась опрокидывать свой стул. Но вот он уже лежал на полу со сломанной ножкой. Казалось, это сделал кто-то другой, а вовсе не она.

– Я не хочу больше жить с вами. Мне нужна только мама!

– Мы должны думать прежде всего о твоих интересах. – Голос сотрудницы из соцслужбы звучал четко и отрывисто.

– Вот именно! – услышала Скарлет собственный крик. – Именно поэтому мы с мамой должны быть вместе. Когда я смогу увидеться с ней?