Ваш муж мертв

Поезд из Паддингтона в Пензанс так же переполнен, как и тот, на котором я ехала утром. Когда я пробираюсь к своему месту, кто-то задевает мое травмированное запястье, и я морщусь от боли. Возможно, мне следовало бы обратиться к врачу, но тогда в моей медицинской карте останется запись. Я не уверена, что мне стоит так рисковать.

Пока мы выезжаем из Лондона, я прокручиваю в голове все, что происходило со мной в последние несколько часов. Это кажется чем-то нереальным.

Тогда, в доме Тани, я на несколько мгновений действительно испугалась, что она может причинить мне серьезный вред, когда она с такой яростью на меня набросилась. Если бы не курс самообороны, который мне довелось когда-то пройти, Таня вполне могла бы одержать надо мной верх. Однако вместо этого именно она оказалась на полу.

Меня до сих пор трясет при воспоминании об этом. К счастью, я наконец возвращаюсь домой.

По другую сторону от прохода сидит семейство, обсуждающее предстоящую им паромную переправу на острова Силли[8]. Я пыталась уговорить Дэвида съездить туда, после того как мы поженились, но потом я забеременела, и он сказал, что мне нужно больше покоя.

Патрик.

На сиденье рядом со мной лежит табличка с надписью «Эксетер». Мне вспоминается то время, когда я жила там, до того как переехала в деревню под Тотнесом, в надежде, что смогу начать все с начала. Потом был переезд в Корнуолл.

Теперь, похоже, мне придется опять искать новое место. Это очень обидно. Так хочется уже где-то пустить корни. Однако даже когда Дэвид наконец-то объявится (пусть он все же объявится), я не могу оставаться там, где в мой дом на глазах у соседей то и дело приезжала полиция и где люди видели, как я билась в припадке под скамейкой на набережной.

При одном воспоминании об этом меня едва не охватывает паника. Я начинаю массировать свое запястье и опять тяжело выдыхаю от боли. Человек, сидящий рядом со мной с другой стороны, смотрит на меня с любопытством.

Я отворачиваюсь и начинаю смотреть на проносящийся за окном пейзаж. Вот пересохшая река. Вдали вырисовывается ферма, быстро пролетающая мимо. Отличное место для того, чтобы спрятать труп. Дрожь пробегает по моему телу. Сама мысль о том, что Дэвид может лежать сейчас где-то мертвым, кажется мне чудовищной.

– Сколько еще ехать? – кричит один из детей, прижав свой курносый нос к стеклу.

В мою грудь вонзается острие «того-что-могло-бы-быть». Решено. Как только доберусь домой, позвоню инспектору Вайну. На этот раз я покажу ему все улики, которые у меня есть. А если он спросит, почему я не сделала этого раньше, попытаюсь объяснить ему, что, когда любишь человека – даже если он растоптал твои чувства, – не всегда легко его предать.

Поверит ли мне инспектор? Кто знает. Иногда я сама себе не верю. Это все из-за эпилепсии. Она заставляет тебя задумываться о том, кто ты на самом деле. Тот человек, каким тебя видят другие, когда ты бьешься в судорогах? Или тот, кто смотрит на тебя из зеркала?

Мы уже в Девоне. В моей памяти начинает вырисовываться Дартмур. Холмы, бесконечные холмы. Однажды, еще в моей старой жизни, мне довелось взобраться на Хайтор.

Должно быть, я задремала на некоторое время, потому что, открыв глаза, обнаруживаю, что поезд сбавляет ход. Мужчина, сидящий рядом со мной, смотрит на меня с некоторым беспокойством – как та пожилая женщина по пути в Лондон. Меня бросает сначала в жар, потом в холод от страха. Что если на этот раз у меня действительно случился приступ?

– Я думал, будить ли вас, – говорит мужчина. – Следующая остановка Пензанс. Мы почти приехали.

Все еще немного напуганная, я благодарю его и беру свое пальто. В окно уже видно море, поблескивающее в темноте. Я чувствую, как мое тело расслабляется, несмотря на то что меня ужасает предстоящее дело – выдать полиции «улики» против бывшего мужа. Возможно, прежде чем сделать это, я схожу на ночную прогулку по берегу моря. Как раз будет время отлива. Я сниму свои туфли, хотя еще довольно прохладно, и буду бродить, чувствуя, как мои ноги погружаются в песок. Соберу на берегу несколько ракушек. Помню, папа говорил: «Приложи их к уху – и услышишь шум волн».

Это были счастливые дни поездок на побережье – накрапывающий дождик, вареные вкрутую яйца, хрустевшие на зубах вместе с песком, и ощущение полной безопасности, бывающее только в раннем детстве.

– Я вижу море! – кричит один из детей в вагоне.

Я вздрагиваю. Патрик.

Внутри у меня все сжимается с такой силой, что я с трудом могу заставить себя встать и направиться к выходу. На стене висит коробочка с тревожной кнопкой. Меня охватывает безумное желание разбить ее. Интересно, другим подобное тоже приходит в голову?