Ваш муж мертв

Я подхожу к Дэвиду вплотную и поглаживаю мочку его левого уха.

– Почему нет?

Его рот странно изгибается, как бывает, когда Дэвид приходит в возбуждение. Я подаюсь к нему, подставляя губы для поцелуя. Однако он отстраняется.

– Потому что подобные даты не имеют никакого значения. Важно лишь то, как ты распоряжаешься каждым днем своей жизни.

Я думаю обо всей этой дорогущей недвижимости, на которую я нашла документы.

– Ты имеешь в виду, нужно делать деньги?

– В точку! – Дэвид постукивает меня пальцем по подбородку. Его злое лицо вновь становится очаровательным. – Знаешь, что мне в тебе нравится, Хелен? То, что ты амбициозна, как и я. Ты любишь идти на риск.

Я затаиваю дыхание.

– Вспомнить только, как ты подловила меня перед журналистом, чтобы получить эту работу.

Я расслабляюсь.

Потом его глаза снова становятся жесткими.

– Только не пытайся еще когда-либо проворачивать свои штучки со мной, Хелен. Терпеть этого не могу. Увидимся завтра в восемь вечера. И на этот раз не опаздывай.

Глава 39 Вики

20 июня 2018

– Мне нужно задать вам несколько личных вопросов о вашем браке, – говорит Пенни.

Мы находимся в специальной комнате, предназначенной для встреч с адвокатом. Она холодная и пустая, с металлическими стульями. Атмосфера здесь не располагает к душевным излияниям.

– Как именно вы познакомились с вашим мужем?

Внезапно я чувствую головокружение. Тошноту. Перед глазами все плывет.

– Разве это имеет значение? – запинаясь, произношу я.

– Пока не знаю. Может, и нет. Но вы же понимаете, что вам следует рассказать мне как можно больше, чтобы я могла хорошо проинструктировать адвоката, который будет защищать вас в суде. Малейшие детали могут оказаться важными.

Я смотрю на свою левую руку, на которой уже давно не осталось даже белой полоски кожи на месте кольца. Нет больше никакого напоминания о том, что мы с Дэвидом были когда-то мужем и женой, – за исключением свидетельства о разводе и моего разбитого сердца.

– Это было на банкете, – начинаю я…

* * *

Мой сороковой день рождения прошел незаметно для всех остальных. Потом я совершенно неожиданно получила приглашение в Лондон на благотворительный ужин. Там должны были присутствовать несколько филантропов, и мое начальство решило, что мне тоже следует непременно туда отправиться, чтобы быть в курсе происходящего.

По иронии судьбы, это был день рождения отца. Вот только его самого к тому времени уже не было в живых. Три года назад, когда я разбиралась с одной заключенной, прятавшей «травку» в своей библиотечной книге, мне позвонил дядя и сообщил, что отец скоропостижно скончался от инсульта. Следующие месяцы я жила как будто в оцепенении, придавленная горем, чувством вины и сожалениями. Конечно, из-за своей работы у меня не было возможности видеться с отцом часто. Но я могла по крайней мере постараться навещать его не только на Рождество и день рождения. Я должна была чаще звонить ему. Увы, я едва помнила, о чем был последний наш разговор.

– Все еще состоите в тюремщиках? – спросил один из товарищей отца по профсоюзу, когда они проходили мимо меня на похоронах, выражая соболезнования.

– Ну, сейчас уже в управлении.

Его лицо сделалось хмурым.

– Это ваша работа свела отца в могилу.

Кровь у меня застыла в жилах.

– У него случился инсульт.

– Да, но это все из-за стресса. Ему тут приходилось постоянно отбиваться от нападок. Люди у нас не очень жалуют тюремщиков и полицию.

Потом, перебирая вещи отца, я нашла поблекшую газетную вырезку об аресте Билли Джонса. К ней был приклеен желтый стикер с надписью, сделанной характерным витиеватым почерком отца.

«Я знаю насчет Билли Джонса. По крайней мере, всегда об этом подозревал. Ты все правильно сделала, дочка».

Почему я никогда не говорила с ним об этом? Столько всего осталось между нами невысказанного…

Совершенно опустошенная, я уехала первым поездом. Я зарылась с головой в газету, чтобы скрыть от посторонних глаз свое горе. Мой взгляд упал на свадебные объявления, и я заметила знакомое имя. Это был мой университетский бойфренд, ставший теперь известным ученым.

На ее месте могла быть я – мелькнула у меня мысль, когда я посмотрела на имя его жены, тоже профессора. Почему я не могла жить нормальной жизнью? С тех пор, как началась моя работа в тюрьме, свидания для меня стали редкостью, и дальше третьей встречи никогда ничего не заходило.

Потом у меня было еще немало трудных эпизодов в жизни – в том числе и разоблачение группы тюремных надзирателей, поставлявших наркотики заключенным. Еще больше сердечной боли от разлучения матерей с их детьми. Правда, были и достижения – например, награда за тюремный «салон красоты и релаксации», где женщины могли приобрести специальные навыки, которые позволили бы им найти работу после освобождения. Благодаря всему этому я получила следующее повышение. Заместитель губернатора!