Ваш номер — тринадцатый

Вообще же странноватые способности здешних колдунов-ведунов, помноженные на интеллект и технические возможности комитетских ученых, приносили совсем не фольклорные результаты. То, что в миру почиталось за сущий бред, бабушкины сказки и зловредное шарлатанство, тут самым тщательным образом выверялось с помощью уникальной аппаратуры, фиксировалось и моделировалось на мощнейших супер-компьютерах. Адская кухня, в котлах которой булькал, круто завариваясь, очень даже ядовитый супчик!

И надо всей этой дьявольской кухней возвышалась фигура шеф-повара: начальника Центра полковника Скурбеева. Намжил Банзарович Скурбеев (кличка — «Скарабей»), профессор и доктор наук, дважды лауреат Ленинской премии (разумеется — по закрытому списку), являлся одним из зачинателей таких уникальных научных направлений, как нейролингвистическое программирование и компьютерная психотехнология.

Дитя бурятских гор, с младых ногтей он освоил темное искусство забайкальских шаманов совмещать ритмы бубна с импульсами головного мозга. А потом, уже в зрелые годы, Скарабей описал этот магический ритуал в двенадцати лаконичных формулах. Из непорочных и по-своему изящных формул вскоре родился целый класс новейшего пси-оружия, которое самим фактом своего существования категорически нарушало все и всяческие международные конвенции. С легкой Скарабеевой руки этот проект был поименован «Бурятский шаман».

Скарабеем его прозвали не только за фамилию Скурбеев, которая Намжилу досталась от отчима.

— Скарабей — мудрейший из всех земных тварей! — пояснял Анабелле Жора Габриелян. — Всю свою жизнь шарик навозный с места на место перекатывает — и при таком занятии чуть не тыщу лет у египетских жрецов повелителем солнца почитался. Вот и наш Скарабей — тоже: вечно шарики из дерьма лепит, а понтов столько, будто впрямь солнце по небу гоняет!

…И вот сейчас этот шаманящий полковник снова возник перед Анабеллой, родившись из серой пелены питерского дождя. Узкие раскосые глаза, круглое лицо «тазиком». Литая приземистая фигура и кривые ноги всадника. Чингисхан, да и только! Когда этот восточный властелин размыкал надменные губы, казалось, сейчас он поднимет орду в дальний поход или, на худой конец, потребует чашу ледяного кумыса. Но, ломая рамки жанра, Чингисхан начинал говорить о материях, понятных не всякому Нобелевскому лауреату, и речь его всегда была безупречна, как у потомственного петербургского профессора. Да и не мудрено: образованию, полученному этим ханом, могло позавидовать большинство питерской профессуры.

А Скарабей, между тем, не скрывая усмешки, подивился:

— Что же вы так вздрогнули, Таня? Вроде, всегда считались не робкого десятка!

И, не дождавшись ответа, продолжил уже серьезно:

— А я вас, знаете ли, часа полтора как дожидаюсь! Памятуя о взрывчатом вашем нраве, решил мальчиков своих не подсылать: еще испепелите их сгоряча! Вот, сам из Белокаменной к вам пожаловал. Есть разговор. Садитесь в мою машину и поехали!

— Куда? — еле слышно проронила женщина.

— В одно тихое местечко, где никто не помешает нашей доверительной беседе.

И поторопил:

— Ну, давайте же! Долго мы тут будем киснуть под дождем, искатели бронхита?

Анабелла покорно проследовала к припаркованной тут же черной «Волге», устроилась на заднем сиденье. Скарабей плюхнулся рядом:

— Давай, Паша! — бросил, не глядя, водителю, молчаливой глыбой застывшему за рулем.

— Первым делом — протокольный вопрос. Как прикажете вас называть? Таней? Марией Кончитой Анабеллой? Или Анной Дмитриевной Смирновой?

— А вас? — откликнулась Анабелла. — Товарищем полковником? Или, может, уже господином генерал-полковником?

Скарабей предпочел не заметить ее ироничного тона:

— По званию я нынче — генерал-лейтенант, но лучше зовите меня Намжил Банзарович.

— И где же вы, товарищ генерал-лейтенант, теперь служите?

— Да вот, сражаюсь под знаменами одной серьезной спецслужбы, — склонил голову учтивый Чингисхан. — Впрочем, знамена остаются теми же самыми, и я по-прежнему отстаиваю интересы государства. Я, знаете ли, убежденный государственник и даже державник…

…Через четверть часа они сидели в малоуютной гостиной, а молчаливое привидение Паша разлило по чашкам вмиг заваренный кофе, поставило на стол вазочку с печеньем и растворилось в недрах конспиративной квартиры.

— Итак, позвольте, как в старые добрые времена, называть вас Беллой, — начал Скарабей, помешивая ложечкой сахар в чашке. — Кстати, ваша идея насчет «Анны Дмитриевны Смирновой» и весь этот маскарад с метлами, тряпками и прочей порнографией абсолютно несерьезны. При всем вашем незаурядном уме и уникальном жизненном опыте иногда из вас выскакивает такая, знаете ли, детская наивность, что диву даешься! Но это так, ремарка в скобках, — добавил генерал, увидев, как Анабелла зло сузила свои антрацитовые глазищи.

— А что за вашими дерьмовыми скобками, уважаемый Намжил Банзарович?