Ваш номер — тринадцатый

Девушка без слов сняла купальник, зачем-то аккуратно сложила его в угол и отрешенно, как сомнамбула, забралась наверх, легла на нестерпимо горячую фату.

— Объявляю готовность номер один!

«Жених» с нарочитой неспешностью стянул с себя плавки с серпом и молотом, украшавшими причинное место. Взболтал в мощной лапище бутыль, протянул девушке:

— Хошь? Для куражу.

Та мотнула головой, прошептала:

— Не хочу. Спасибо…

— Кушай на здоровье! — ухмыльнулся он. — Ну а я хлебну. А то стыдливость заела! Стесняюсь вот перед тобой стоять, в чем мама родила! — потешался он, как мог, растягивая последние секунды и ловя от этого особо острый кайф. Кича знал: то, что последует там, на верхнем полке, окажется скоротечным и обыденным, оно уже не подарит большой радости. А вот сейчас, на гребне предвкушения…

Он задрал голову и, гуляя кадыком, сделал несколько глотков. Так и не отрываясь от стремительно пустеющей бутылки, «жених» вперил взор в распростертую девушку и шагнул к ней. Он уже терзал ее взглядом, уже впивался в нее глазами. И это оказалось последним удовольствием в его жизни.

Не то поскользнулся на пролитой водке, не то подвели пьяные ноги и задранная к бутылке голова, но Кича всей стокилограммовой тушей обрушился назад. Стриженый затылок с маху стукнулся о декоративную шишечку — украшение чугунной решетки, ограждавшей обширную каменку. Обомлевшая девушка явственно услышала хруст черепной кости.

И тут — напоследок — Кича доказал свою недюжинную мощь. С проломленной головой, из которой хлестала ярко-алая кровь, каким-то невероятным усилием он перевернулся на живот, отжался от решетки и совсем уже было поднялся. Но в этот момент силы окончательно оставили его и бывший бригадир «Фаланги М» обвис на решетке, прижавшись щекой к раскаленным камням.

Глаза замершей наверху девушки расширились, и она дико, по-звериному закричала. Крик долетел до сидящих вкруг стола и вызвал там новый приступ веселья:

— Прощай, девственность!

— Давай, Кича! Круши, бля, последние бастионы!

А «невеста» будто бы прикипела к своему дощатому ложу и завороженно взирала на огромную тушу, застывшую в непристойной позе, с торчащими кверху жирными ягодицами. Камни, в которые Кича уткнулся небритой щекой, слегка потрескивали, от них валил синеватый дымок.

Наконец девушка соскочила на пол и долго рвала дверь на себя, пока не поняла, что та открывается наружу. Вырвавшись из парной, она пулей пролетела через комнату отдыха, не слыша сочных комментариев в свой адрес.

Запах горелого мяса из распахнутой парилочной двери смешивался с ароматами доходящего на жару шашлыка.

* * *

В 15 часов по местному времени генеральный директор закрытого акционерного общества «Фаланга М» Валерий Алексеевич Плахов, более известный под кличкой Плаха, покинул салон воздушного лайнера и направился через пространства международного аэропорта Схипхол на выход.

Необходимые процедуры не заняли много времени: загранпаспорт и виза у господина Плахова были в полном ажуре, а весь его багаж заключался в одном объемистом кейсе.

Все шмотки и барахло остались дома, на Большой Монетной. Никуда не денутся! И даже если Плахе придется надолго застрять за бугром, тоже не беда. Ведь главное его состояние — не там, в Питере, на Петроградской стороне, и даже не в пластиковых картах, культурненько уложенных в бумажник. Почти все свои накопления главный «фалангист» предусмотрительно разместил в пяти банках, разбросанных от Гамбурга и до Мальорки.

Кивнув на прощание обходительному голландскому таможеннику, он подхватил свой кейс и заспешил к платформам подземки. Удобней, конечно, было бы снять тачку, но в теперешней ситуации для Плахи важно было с первых же шагов затеряться, раствориться в суете вавилонского столпотворения.

То стремительно ныряя под землю, то вновь выскакивая на поверхность, аккуратненькая электричка добросовестно доставила его в центр Амстердама. Четвертая остановка: Центральный вокзал. Плаха вышел на оживленную площадь, пропустил беззаботно бегущий трамвайчик и уверенно зашагал к старинному зданию гостиницы, где у него был забронирован номер.

Вокруг шумел, суетился и развлекался, как мог, Амстердам — столица ограненных алмазов и людских пороков, родина великих живописцев, мореходов и авантюристов, город ювелиров и наркоманов, пятисот мостов и неизвестно скольких сотен притонов. Но гостя из России не волновали ни хваленые бриллианты, ни Дом Рембрандта, ни здешние путаны. Его душа жаждала принять горячий душ, как следует подхарчиться и на пару часов «придавить комарика».

Ну а там — снова в путь! Попрощается господин Плахов со старинной гостиницей, пересечет широкую площадь — и вечерний поезд умчит его на юг, в бельгийский город Антверпен. А оттуда — новая дорога. Теплоходом — в обратном направлении: через Северное море, мимо всей Голландии в старый добрый Гамбург. Вот так — меняя маршруты и заметая следы, через несколько стран — Плаха планировал добраться до любезного его сердцу Гамбурга, где так легко затеряться, где столько друзей-приятелей и где его поджидает совсем не мизерный банковский счет.