Ваш выход, княжна

Ольга намочила небольшой кусок материи в самогоне и стала осторожно протирать поручику лицо. Он очнулся, застонал и спросил по-французски:

– У э муа? 10

– Ше мез ами 11, – ответила Ольга.

– Пуркуа иль мэ трэ дифисиль де суфле? 12

– Иль мэ самбль ке ветр кот э кассе. 13

Поручик стиснул зубы, стараясь не стонать.

– На якой мове вин размовляе? – шепотом спросила Катерина.

– На французском, – ответила Ольга.

"И правда, – тут же подумала она, – почему он разговаривает по-французски? Вроде похож на русского. И мундир наш".

Спросила на всякий случай:

– Как ваше имя? Вы по-русски понимаете?

– Конечно, – попытался улыбнуться он. – Я и есть русский. Наверно, глупо, но я никак не мог понять, куда попал, и не придумал ничего лучшего… А звать меня – Вадим Зацепин. Извините, что лежу в присутствии женщин… Скажите, а почему мне так знакомо ваше лицо?

– Потому, что мы вчера с вами видались. Помните, на опушке леса: у нас была репетиция.

– А-а, вы та амазонка из цирка.

– Помолчите, мы должны вас осмотреть.

– Не надо этого делать, – забеспокоился он, – в ближайшее время я не собираюсь ходить по проволоке. Немного полежу, приду в себя, и всё пройдёт!

– Как ты думаешь, Катюш, – Ольга подмигнула Катерине, – он стесняется или боится?

– Е мала боязнь.

Поручик обиженно моргнул. Молодые женщины осторожно расстегнули его китель и тихо ахнули: вся грудь была в синяках и кровоподтеках. Бандиты, видимо, били его ногами. Катерина покачала головой и буркнула:

– Звиры!

Ольга осторожно тронула пальцами грудь Зацепина. Он дернулся и хрипло выдохнул:

– Дем ит! 14

– Сломаны два ребра. Придётся, поручик, немного потерпеть. Наложим вам тугую повязку.

Вдвоем с Катериной они стали бинтовать грудь.

– А це була яка мова? – спросила как бы между прочим Катерина.

– Английская, – сказала Ольга, пряча улыбку. – А как ты догадалась, что это – другой язык?

– Вин ось так скручував рот, як у французской мови не робил.

Поручик хмыкнул.

– Ты наблюдательна, – совсем по-учительски похвалила её Ольга и про себя подивилась любознательности этой не очень образованной селянки.

– Мрия в мене е,  – вдруг призналась та, – усяку мову разуметь, шоб из усим свитом балакаты…

И засмущалась от своего признания. С помощью Герасима они уложили поручика на тачанку среди узлов. Пара молодых крепких лошадок нетерпеливо переступала ногами, пока циркачи грузили свой скарб.

– Ну, теперь мы будем передвигаться намного быстрее, – весело проговорил появившийся в воротах Аренский.

Привычный к узлам, он легко придерживал лежащий на плече тюк с полушубками и, одобрив взглядом уложенные на тачанке вещи, кивнул на бледного поручика.

– Как он?

– Сделали, что могли.

Василий быстро развязал принесенный тюк.

– Ценю, Оленька, вашу работу, но это не пойдёт!

– Что не пойдёт?

– Форма. Снять немедленно.

– Как это – снять? – поручик попытался приподняться, но тут же со стоном рухнул обратно.

– У вас, друг мой, вообще нет права голоса. Хоть плату за вас на аукционе мы внести не успели, но артистка нашей труппы Наташа Соловьева…

– Вы же только что назвали её Оленькой.

– Оговорился. Видите, нам всем надо от этого отвыкать. А вам, Оленька, привыкать к новому имени. Одна такая ошибка может нам всем стоить жизни… Да, о чем это я прежде говорил? Словом, если мы у Полины вас и не купили, то с боем отбили; теперь вы – наша собственность. Так сказать, военный трофей.

Поручик тоже обладал чувством юмора.

– Трофей – так трофей, – согласился он.

– Раненого переодеть, – продолжал командовать Аренский. – Алька, найди ту косоворотку, что мы на Привозе на театральный бинокль выменяли. Брюки из гардероба иллюзиониста возьмём, они по комплекции должны подойти. Полушубок оденьте вот этот.

– На нем кровь, – стыдясь своего замечания, шепнул поручик.

– Подумаешь, кровь! – подчеркнуто равнодушно бросил Василий Ильич. – Ототрём. Вот с мазутом было бы хуже. Катерина! Где Катерина? Алька, кончите переодевать поручика, все знаки отличия с мундира спороть и в реквизит!

– Знаю! – отмахнулся Алька.

– Куда делась Катерина? Герасим, ты не видел?

Тот покачал головой и отвернулся, чтобы Аренский не увидел его улыбку. Петр Нечипоренко в сопровождении старого, но ещё крепкого крестьянина привёз на телеге сено, которое Герасим тут же подсунул лошадям, и полмешка овса.

– Больше не можем, – опустил Петр голову.

– И на том спасибо, – поблагодарил "директор труппы". – Давай с тобой, Петро, попрощаемся, да идите домой, нам пора.

Мужчины, сдружившиеся за эти нелегкие дни, крепко обнялись, расцеловались, и Аренский почти оттолкнул Петро от себя.

– Иди! Оксане – привет и огромная благодарность. Будьте здоровы и счастливы. Никто не видел Катерину?

Катерина в короткий срок сделалась незаменимой в их маленьком коллективе. Она постоянно сновала то здесь, то там, всегда в нужный момент оказывалась под рукой, так что даже Аренский стал считать её кем-то вроде своего заместителя по хозяйству.

– Может, она плачет где-нибудь? – предположила Ольга в ответ на вопросы Василия Ильича. Тот понурился.