Ваша честь

Я могу? Да, разумеется. У меня хватит опыта, знаний, умения анализировать. Если у меня появится информация, которой я смогу доверять. Потому что у меня нет и не будет людей, которым я смогу доверять, но как же хочется спасти свою шкуру и прожить эти проклятые двадцать лет...

Там, где, кажется, прожить их намного лучше.

— А потом — потом я получу свои деньги и уеду в княжество в кайзерате, и никто никогда не найдет моих следов, господин секретарь.

Я выторговала себе право на жизнь?

— Ваше сиятельство?.. — протянул Мартин, и руку из -за пазухи он доставать не спешил.

Да, выглядит все для него полным бредом. Как мне сказать, кто я на самом деле такая, что эта задачка для меня пусть сложная, но не впервой, что я и не такие дела раскрывала, что не такие каверзы подкидывала мне жизнь? Как мне признаться, что мне шестьдесят пять, и что многое из того, что для него откровение, для меня груз прожитых дней, и поступки, мотивы и оправдания я считываю нередко еще до того, как сам человек поймет, что им двигало?

Просто сделай так, как я говорю.

— Я сказала все, что хотела, господин секретарь. — Добавить мне нечего, дело за ним, но скорее всего — за Арье и Федерикой. — Передайте наш разговор, и если решение будет положительным, дайте мне знать. Пока нет ее сиятельства, мы можем легко подменить меня ее высочеством.

И что-то придумать с Тиной, которая выдаст нас, если захочет. Тина, которой верить, конечно же, больше нельзя. А остальные слуги — что же, возможно, они не так много видели Йоланду ван дер Вейн и даже не знают о ее хромоте.

Мартин вынул руку из-за пазухи, и — нет, я не услышала звона монет, но мне показалось, что блеснуло лезвие кинжала. Показалось, конечно же. Только так.

— Все ваши слова звучат. — Откровением сумасшедшего. — Разумно, но. — Бредово.

— Неосуществимо, — покачал Мартин головой. — И все же мой долг передать наш разговор его высочеству. Утром. утром вы получите наш ответ.

Он поднялся, и я следила с неусыпным вниманием — как он исчезнет, как решится спуститься с балкона на площадь? Оттуда доносились редкие голоса, потому что не спит ни одна столица ни в одни, даже самые древние времена. Ходят пьяницы и гуляки, любители наслаждений крадутся в покои неверных жен, бдит стража и, скрытые тьмой, промышляют воры. Но Мартин вышел на балкон и пропал — как будто сам был колдуном, обратившимся...

Почему бы и нет?

Какой непредсказуемый мир. Сколько загадок. Это было бы интересно, будь я той, кому гарантировали бы удачу. Героиней романа или персонажем игры, но нет, я просто одинокая несчастная девушка, которая помнит, какие блага у нее были когда -то. Которая не хочет их никому отдавать. Я получила молодость и красоту, пожертвовав статусом, свободой слова и перемещения, свободой выбора, лишившись всего, что делало меня когда-то счастливой.

Семьи, да. И сердце мое впервые за все время защемило от дикой боли. Я все же еще жива, а то, что было мне таким важным, таким дорогим, осталось там — в мире, который теперь как сказка. Как прекрасный, но так некстати оборвавшийся сон, и даже если закрыть глаза, так сложно вызвать воспоминания, только грусть и тоску, ощущение зыбкое, словно и нереальное.

И лучше не закрывать глаза лишний раз.

Все кончено, все прошло, а мне оставалось надеяться, что я смогу выторговать себе у судьбы немного удачи в обмен на слезы, которые текли и текли из моих глаз.

Глава семнадцатая

— Милая госпожа?

Я вздрогнула и открыла глаза. Мерзавка, как ни в чем не бывало!..

— Я заслужила наказание, милая госпожа.

Если я покажу ей свой гнев, потеряю преимущество. Лучше сделать вид, что я все поняла абсолютно не так.

— Почему ты закрыла меня, Тина?

— Закрыла и ушла, милая госпожа, и все знали, что ключи от вашей комнаты есть у меня и у ее сиятельства.

Я с трудом сдержала изумление. Вот это да! Так врать не умели даже самые отпетые уголовники — правда что, те были в разы умнее. Кто-то же отпер дверь, чтобы пригласить доктора, чтобы принести мне ужин, но в голове Тины, видимо, такие сложные стратегии никак не укладывались. Раз так, то моя тактика самая правильная.

— Чем я могу тебя отблагодарить?

Потому что если я верно все поняла, ты сейчас с показным умилением попросишь у меня что-то значимое. Возможно, дорогое.

— Служить вам — высшая милость для меня, милая госпожа, — пальцы-лоб. Это в подтверждение искренности? Но меня нельзя обмануть так просто. Тина, ты же мне нагло врешь, неужели и вправду считаешь, что я поверю?

Что-то в комнате было не так, что именно — понять я не могла.

— Ты не пришла меня раздеть. Мне пришлось спать на твоей кушетке, — я обличающе ткнула в Тину пальцем, а потом посмотрела на свое жесткое ложе. Ночью было тепло, это мое счастье, никто даже не позаботился обо мне, как в тюрьме: пайку дали — и ладно. — Из-за этого у меня все болит, приготовь мне ванну!

Тина поклонилась и вышла, а я осматривалась. Что -то не так, что-то... запах. Пахло... лошадьми? Конюшней? Откуда?