Ваша С.К.

       Таксомотор остановился на Исаакиевской площади, которую княжна Светлана знала, как свои пять пальцев. Однако сейчас, когда не вылившиеся на щёки слезы склеили ресницы, ей пришлось нащупывать поданную графом фон Кроком руку. Чувство, что она попала в немецкий плен, только усилилось, когда Светлана вновь почувствовала под тонкой подошвой ботинок грубый камень мостовой и сумела наконец открыть глаза. Напротив принадлежавшей немцам гостиницы высилось только что отреставрированное немецкое посольство. Остальной же свет затмевало чёрное крыло плаща немецкого графа. Лучше бы она вовсе не открывала глаз!

       Смотреть было не на что, а вспоминалось многое — можно сказать, вся ее короткая жизнь. Светлана отчетливо представила себе прежнее трехэтажное здание, уничтоженное по приказу английской компании. Особенно лавки, помещавшиеся в первом этаже, которые Светлана посещала вместе с матушкой. Княгиня Мария особенно любила антикварную, куда приносила целые баулы, набитые подарками, полученными от страстных поклонников неопределённого возраста. Вырученные средства княгиня Кровавая неизменно жертвовала пожарному обществу, которое организовал давнишний владелец здания князь Львов, и сейчас щеки княжны горели ярче зарева городских пожаров. Она не кричала караул в автомобиле и молчала сейчас: губы ее сковывали не вампирские чары и даже не страх, а элементарный стыд.

       Любое сопротивление напрасно — в такой ранний час и в том растрепанном виде, в котором она пребывает сейчас, никто не примет ее за добропорядочную барышню. Извозчики, дремавшие над своими лошадьми, понимающе улыбались графу. Княжна поморщилась, словно перед ней висела вывеска не новой фешенебельной гостиницы, а зуболечебного кабинета: Карл Иванович Буре долгое время был личным портным княгини и обшивал заодно и маленькую княжну, которая постоянно боялась, что вместо примерки ее отведут в страшный кабинет, располагавшийся по соседству. Сейчас она уже ничего не боялась и зубы скрежетали от злости на графа, а не от флюса.

       В столице Российской Империи более ста тридцати гостиниц, не считая меблированных комнат — кого же желал поразить деревенский граф, снимая номер в самом дорогом отеле города? Если ему хотелось быть поближе к родному посольству, мог бы остановиться хотя бы в соседнем Англетере! Наверное, этот граф живет по тому же девизу, под которым строилась Астория — только самое лучшее. И если уж охмурять, то непременно дочь предводителя столичной нечисти! Впрочем, вампир мог снять номер и за три рубля — вряд ли мертвый способен оценить мягкость кровати в сорок рублей. Впрочем и меру в деньгах, как и десятикопеечную радость от стакана водки с хлебом и ветчиной странно от него требовать. На что еще тратить деньги, если не на отель, который встречает своих постояльцев на вокзале?

       — Не смотрите на извозчиков, княжна, — донесся до Светланы холодный голос вампира. — Я не отпущу вас ночью одну.

       Сердце княжны продолжало бешено колотиться, но при этих словах замерло вместе с дыханием. Светлана нервно сжала пальцы, не сомневаясь, что коснется холодной кожи графских перчаток, но поймала лишь воздух. Она подняла глаза от носков своих красных ботинок, едва выглядывающих из-под красной юбки, но увидела лишь черный плащ, и ей ничего не оставалось, как шагнуть следом за графом в призывно распахнутые двери гостиницы «Астория». Они шли на почтительном расстоянии друг от друга, и такая демонстративная отчужденность еще сильнее опустила княжну в собственных глазах, ставя в один ряд с падшими героинями литератора Арцыбашева. Скорее бежать на улицу, пока граф не держит за руку!

       Но он и не держит лишь потому что понимает, что дочь князя Мирослава трезво оценивает риски, связанные с прогулкой по ночной столице Российской Империи в одиночестве: маршрут от Исаакиевской площади до Фонтанки по последним сводкам городовых грозил ей тем же, что и день в «Астории», или того хуже. Если граф не пожелает воплотить в жизнь свою угрозу взять ее в путешествие по далёким трансильванским лесам в качестве жены, то князь найдет управу на нахального гостя и расправится с ним за поруганную честь дочери своими кровавыми методами.

       — В номере имеется телефон, — граф так резко обернулся, что Светлане пришлось ухватиться за его руку, чтобы не встретиться с его грудью. — Вы сможете позвонить домой.

       Светлана нервно заморгала: она ни разу не звонила в канцелярию Фонтанного дома и не знала, что говорят в таком случае телефонным барышням — как не понимала и того, что в таких случаях говорят родителям. Она промолчала, и граф вернулся от стойки с ключом от номера.