Ваше благородие товарищ атаман

Сергей улыбнулся.

– Ну, об этом по Екатеринославщине легенды ходят, так сказать, народное творчество. Люди про вас, Нестор Иванович, уже сказки слагают, былины. Но бог с ними, с легендами. Давайте вернёмся к анализу. Итак, на сегодняшний день вы очутились между молотом и наковальней. С одной стороны, вы в тылу у белых. С другой стороны, вы в немилости у красных. Но ни те, ни другие с вами воевать не хотят. Потому что и те, и другие понимают, что вы – серьёзная сила. А самое главное, и те, и другие вас хотят использовать. Но теми, кого используют, обычно не дорожат. Поэтому вывод напрашивается очевидный: вам нужно лавировать между ними, балансировать, не принимая ничью сторону. Белым будет достаточно, если вы не будете громить их тылы и не ударите в спину. А красным, конечно, нужно, чтобы ваше войско с белыми рубилось. Но вы, Нестор Иванович, можете предложить им компромисс – например, помочь справиться с Григорьевым.

Махно, нервно ходивший по комнате взад-вперёд, остановился и, развернувшись к Сергею, внезапно спросил:

– А ничего, шо атаман Григорьев – мой боевой товарищ? Мы вместе белых били в Красной армии!

Сергей подошёл к батьке и пристально посмотрел в его глаза. Махно как-то даже стало немного не по себе – этот юноша как будто в душу ему глянул.

– Нестор Иванович, бросьте вы! Какой Григорьев вам товарищ? Мародёрство, грабежи, постоянные еврейские погромы, причём его казачки убивали не только евреев, но всех подряд. Только в Екатеринославе и его предместьях было убито около ста евреев и вдвое больше – русских. А лозунг его «Долой жидов и кацапов, пусть живёт независимая Украина!»… То с петлюровцами крутил, то с Деникиным снюхался. Опять же, Григорьеву дела нет до крестьян, он за куркулей стоял всегда. Так что вам с ним, Нестор Иванович, не по пути. Путается под ногами, мешает. Но самое главное – он ведь вас, Нестор Иванович, предал. Вы же деникинских лазутчиков поймали?

Махно переменился в лице.

– А это ты откуда могёшь знать? Тоже цыганка нагадала? Или молва про то прошла промеж селян? Ты, может, сам деникинский лазутчик? И твоё задание – поссорить меня с Григорьевым?

Сергей рассмеялся:

– Нестор Иванович, ну какой прок ссорить вас с Григорьевым? Кому от того хуже или лучше? Красные его уже разбили, он им больше не угрожает. Белым вас ссорить с ним смысла нет – он вас не одолеет, а с ними воевать не хочет. Моя задача – сберечь вас. Поэтому и советую с Григорьевым покончить, а вот с красными и белыми пока не воевать. Пока. Если сами нападут – то понятное дело, надо будет обороняться. Но, думаю, и красные, и белые очень скоро сами к вам своих послов зашлют.

Махно промолчал, немного походил по комнате, о чём-то раздумывая. Потом подошёл к Сергею и положил ему руку на плечо.

– Ты, хлопец, вот чего. Сейчас всех командиров своих позову, ещё раз расскажешь уже всем, о чём те большевики говорили, а потом уже будем советоваться, что с Григорьевым решать…

Глава двадцать четвёртая. Смерть атамана Григорьева

Тачанка была добротной – лёгкая, не клёпанная из железа, а сделанная из дерева, на новых рессорах, запряжённая тремя лошадьми… Она быстро катила по дороге, почти не подскакивая на ухабах. Впереди скакали махновцы, а в тачанке ехал сам батька Махно. Сзади колесили ещё три тачанки, за ними скакал небольшой отряд – батька взял с собой свою личную сотню.

Сергей хотя и был хорошим кавалеристом, с радостью принял приглашение батьки ехать к Григорьеву на его личной тачанке. Он сразу понял, что Нестор Иванович не все вопросы решил для себя и хочет ещё с ним поговорить. И примерно понимал, о чём именно он будет с ним разговаривать.

– …Вот ты, Сергей, с малых лет жил на всём готовом, горя не знал. Это я к тому веду, шо ты не видел, как народ российский живёт.

Сергей перебил батьку:

– Так и вы, Нестор Иванович, не видели, как народ в России живёт. Вы ж в Украине жили, потом по каторгам да по тюрьмам…

Махно поморщился: