Ваше благородие товарищ атаман

– Никакого иезуитства, простой анализ и логика. Ведь ясно, что землю, которую крестьяне разобрали, они без боя не отдадут. А воевать на два фронта – с Красной армией и армией крестьян в тылу, – сам понимаешь… Да, вот ещё: для решения рабочего вопроса принято весьма прогрессивное рабочее законодательство с восьмичасовым рабочим днём и мерами по охране труда. Чтобы не допустить полного развала промышленного производства и недобросовестных действий собственников. Эти канальи пытаются использовать своё временное возвращение к власти на предприятиях как удобную возможность спасти своё имущество и перевести капиталы за границу, поэтому мы введём так называемый рабочий контроль. Хотели управлять заводами пролетарии – нате вам, управляйте. Хотели на себя работать – вперёд. Во-первых, рабочие убедятся, что власть теперь у них в руках, а во-вторых, поймут, что управлять заводом – это не семечки щёлкать. В любом случае против власти выступать они не будут. Некогда будет им бастовать и митинговать.

– А если всё же большевики начнут их агитировать? – Слащев прищурился.

– Начнут – получат. Потому что любые рабочие демонстрации и забастовки рассматриваются исключительно как политические. И, по законам военного времени, зачинщики будут расстреляны. Никаких там профсоюзов и прочих комитетов. Впрочем, думаю, до этого не дойдёт. Военные заказы будут, кроме того, вон союзнички присматриваются к нашим заводам – как бы чего себе оттяпать.

Слащёв ругнулся.

– Вот ведь суки, прости господи! Как стервятники слетелись на падаль. Только мы ещё не падаль, господа хорошие, мы вам ещё кузькину мать покажем, – он дёрнулся, ругнулся и застонал.

Саша встревоженно посмотрел на генерала:

– Что с тобой, Яков Александрович? Раны? Ты бы полечился…

Слащёв свирепо глянул в ответ:

– И ты туда же? Мне Нина вон тоже каждый день, как орёл Прометею, печень долбит – лечись, лечись… Когда мне лечиться? Ты вон ко мне ведь тоже не просто так приехал?

Саша потупился.

– Не буду скрывать, по твою душу явился. Антон Иванович посылает тебя со мной к Махно на переговоры. Тебя – поскольку ты с ним уже встречался, и не только в бою. Хотя это тоже важно – ты единственный, кто его в открытом сражении победил и наголову разбил. Силу Нестор Иванович уважает. И противника тоже уважает достойного. Ты был прав – нельзя Махно оставлять в нашем тылу. Иначе не только сорвётся наступление на Москву, но и вся летняя кампания коту под хвост. Да и вообще всё Белое движение…

Слащёв сел на постели.

– Когда ехать?

Саша махнул рукой.

– Лежи уже, генерал. Не ехать, а лететь. Полетим на аэроплане. Только сначала надо будет выяснить, куда именно. Генерал Шкуро послал своих казаков на разведку, по последним данным, Махно всё ещё сидит под Николаевом. Но я так думаю, что он будет решать вопрос с Григорьевым и отправится к нему в Херсон. Так что, как только получим данные разведки, так и полетим.

Слащёв нахмурился:

– А ты не думаешь, что Махно просто шлёпнет нас – и всё тут?

Саша улыбнулся:

– Не думаю. Есть у меня один козырь в рукаве, ваше высокопревосходительство…

Глава двадцать третья. «С нашим атаманом не приходится тужить…»

Совещание затянулось. Сначала всё шло по плану, Махно раздал всем задания и собирался перейти к последнему вопросу – что делать с Григорьевым, и тут на тебе! Такой вот сюрприз. Не, как этот хлопец уделал Щуся – любо-дорого было поглядеть, но потом оказалось, что циркач этот не только руками-ногами махать горазд. Язык у него работает тоже будь здоров! Но то, о чём рассказал ему этот странный гость, не укладывалось в голове атамана. Поэтому он сначала отослал всех своих командиров и решил переговорить с этим Сергеем Юрьевским самолично.

Пока что Махно просто не знал, как отреагировать на неожиданно полученные сведения, что ответить. С одной стороны, он понимал – этот хлопец говорит правду. Он помнил, как 29 апреля к нему в Гуляй-Поле отправился сам командующий Украинским фронтом Антонов-Овсеенко. Махно тогда встретил его почётным караулом, проводил к себе как дорогого гостя. Этот большевик, бывший дворянин, между прочим, просто ужом вертелся перед ним, простым крестьянским сыном. Орден Красного Знамени ему вручил, обещал всяческие блага. Мол, вы, Нестор Иванович, надежда революции и опора Советской власти, надо дать отпор Деникину, потому как завоевания революции в опасности, снова помещики возвернутся и будут угнетать трудовой народ. Ну и он тогда в ходе переговоров пошёл на уступки – осудил наиболее резкие положения резолюции Третьего районного съезда Советов Гуляйпольского района. И пообещал препятствовать выборности комсостава в частях Красной армии, которые были в его подчинении.