Ваши дети – не ваши дети

В любой драме два актера. Например, ребенок тащит деньги из родительского кошелька. Искушать кого-то, между прочим, тоже грех. Мы оставили наживку, человек клюнул, а мы его потом за это судим. Не хочешь, чтобы брали деньги, – клади туда, где их никто не найдет. Не хочешь, чтобы собака порвала куртку, – повесь ее в шкаф, который она не сможет открыть. То, что ребенок думает, будто можно взять деньги без спроса и потратить на жвачку, говорит о том, что ты не донес до него понимание ценности денег. Тут нужно не в угол ставить, а просто объяснить последствия: ты истратил деньги, а зарплата будет только через неделю, и семье нужно как-то теперь жить. У меня на Алтае была ситуация, когда два парня остались дежурными по лагерю, но ни один из них не умел готовить. Они стали варить кашу, на три четверти засыпали котелок рисом и на четверть залили водой. В результате пришлось выкинуть семь рисовых завтраков, и вскоре у нас начались проблемы с продуктами. Была возможность дополнительно их заказать, но я не стал. Когда последствия нашей глупости кто-то сглаживает, до нас не доходит, мы продолжаем делать то же самое, так как знаем: нас спасут, не бросят, пожалеют.

Наказание за плохую учебу тоже ничего не меняет. Если ругать за каждую двойку и наказывать, ребенок идет в школу в полной уверенности, что уже отмучился за свою двойку, искупил ее вчерашней сценой с родителями. Он идет в школу не для того, чтобы исправлять оценку – он уже давно забыл про нее. Многие из нас помнят, как через какое-то время уже начинали ждать наказания как избавления от чувства ответственности. Потому что только в первый раз наказание воспринимается как что-то обидное, болезненное, а потом уже идет привыкание, и потому физическое наказание очень быстро перестает работать. Ребенок готов пострадать в углу или вытерпеть шлепок, потому что это наказание дает ему ощущение, что таким образом его проступок списался. Он даже готов довести маму до того, что она разобьет ему лицо, потому что знает: после этого мама начнет плакать, жалеть об этом, извиняться, даже покупать подарки.

Помню, как мой отец поступил со мной, когда я учился на двойки в четвертом классе. Четыре года моей учебы он вообще школы не касался – всем занималась мама. И когда она меня наказывала за плохие отметки, приговаривала: «Я-то ладно, а вот если отец узнает!» И однажды она ему устроила сцену – ты в школе не бываешь, воспитанием не занимаешься. Утро, воскресенье, отец говорит: «Павел, принеси дневник». И в его голосе не было угрозы, но что-то такое я в нем услышал, что было уже невозможно сказать, мол, я его в школе забыл. Мое смятение было так велико, что меня просто колотило от ужаса. Наблюдая, как он одну за другой переворачивает страницы дневника, я на каждую двойку и замечание придумывал оправдания, но отец меня ни о чем не спрашивал. Я уже думал: «Что за муки, скорее бы уже наказали и отпустили». Но отец молча перелистывал дневник, и это продолжалось бесконечно долго. Затем он протянул мне его, но, когда я взял, не отпустил, и получилось, что мы оба держимся за дневник с двух сторон. Он спросил меня: «Ты в каком классе учишься?» – «В четвертом». – «А задачник по математике для какого класса?» – «Для четвертого». – «Ты что, дурак?» – спросил он меня с болью за меня. И я почувствовал, что он меня любит и ему обидно за то, что я не справляюсь, за то, что неспособен потянуть среднюю школьную нагрузку. Когда мама меня ругала, она всегда говорила мне «в голову». А слова отца попали в самое сердце. Я словно очнулся, проснулся и подумал: «И правда, что это я делаю? Ничего сложного ведь в этой математике нет».

Понаблюдайте за животными – в природе нет наказаний, только обратная связь. Я считаю, что мы вообще не имеем никакого права кого-то наказывать. Не являясь создателями этого мира, мы не имеем права судить, и во многих религиях говорится об этом: «Не судите и не судимы будете». Но мы судим, потому что в наших головах уже нет ничего, кроме «мертвых» схем о том, как все должно быть правильно. И «живые» дети в эти схемы не укладываются – они всегда за рамками каких бы то ни было схем. Дети – «будильники» для родителей. Но никто не любит будильники, и мы наказываем детей за то, что те нас «будят», мешают нам «спать», тормошат, заставляют участвовать в каждом моменте жизни, быть участниками жизни, быть включенными в жизнь, отвлекая нас от наших бесконечных монологов в голове, от наших проблем, которые стали смыслом нашей жизни и оправданием ее никчемности. Если первое, что приходит на ум, когда ребенок делает что-то неожиданное, – наказать его, сходите к психотерапевту. Примите, что ваша реакция не имеет отношения к ребенку, просто весь мир вас раздражает, а для выражения своей неудовлетворенности вы избрали собственного ребенка. Это отчаяние. Вы окончательно запутались, и нужно разобраться в своей жизни, понять, для чего вы существуете, зачем вы «мама». Когда будет ясность, вы станете адекватной и уместной, независимо от того, как ведет себя ребенок.

Вопросы