Вашингтон

Возможно, самым приятным следствием мира стало возобновление переписки со старым другом Джорджем Уильямом Фэрфаксом. Оказалось, он слал Вашингтону письма всю войну, но британские власти их перехватывали. Теперь же даже влиятельные особы в Англии заискивали перед Фэрфаксом, чтобы тот представил их американскому главнокомандующему. Первое письмо, прорвавшееся сквозь кордоны, дошло до адресата в начале июля; Вашингтон сразу же написал ответ, приглашая Фэрфаксов вернуться в Виргинию. «Мне очень жаль, но Вашего дома в Бельвуаре больше нет (он сгорел в последний год войны. — Е. Г.), зато мой — он стал больше с тех пор, как Вы его видели в последний раз — будет в Вашем распоряжении, пока Вы не отстроитесь». Марта, бедняжка, всё хворает, но шлет привет и присоединяется к приглашению.

Настала пора подведения итогов и уплаты по счетам. Для начала Вашингтон обложился конторскими книгами, которые аккуратно вел каждый день, и подсчитал свои расходы за восемь лет военной службы на пропитание, переезды, представительские нужды, обмундирование и т. п. — с самого первого мундира, приобретенного для поездки в Кембридж в 1775 году. Сначала он не решался присовокупить к ним ежегодные дорожные расходы Марты, приезжавшей к нему в лагерь, но потом учел и их. В итоге вышло, что он потратил 8422 фунта на бытовые расходы и еще 1982 фунта заплатил из собственного кармана за разведданные. Странно, ему казалось, что сумма должна быть больше… Наверное, в спешке забыл что-нибудь записать. Но теперь уже ничего не попишешь… Конгресс доверял Вашингтону безгранично и выплатил всё до последнего пенни.

Переписывание военной корреспонденции, наконец, завершилось: в августе Ричард Вэрик вручил Вашингтону 28 увесистых томов, для которых тот уже заказал шесть прочных дорожных кофров, обтянутых кожей, с надежными замками и латунными табличками с указанием имени владельца и года. Опасаясь переправлять драгоценный груз морем, Вашингтон отослал его в Маунт-Вернон посуху, с военным эскортом. Организация этой транспортировки стоила ему немалого труда.

Две трети армии уже были распущены по домам, и у генерала появилось много свободного времени. Он принялся путешествовать и в две недели проделал путь в 750 миль верхом и на каноэ. Побывал на поле битвы при Саратоге, где покрыл себя славой Горацио Гейтс; вспомнив молодость, попробовал спекулировать земельными участками вдоль реки Мохок. По возвращении в лагерь главнокомандующий и оставшаяся при нем горстка офицеров развлекали себя взвешиванием. Оказалось, что, несмотря на лишения военного времени, они ничуть не похудели, а даже поправились: Вашингтон потянул на 209 фунтов, Генри Нокс — на все 280, вес восьмерых из одиннадцати остальных перевалил за 200 фунтов (90,8 килограмма).

В конце августа Вашингтона вызвали в Конгресс, временно перебравшийся в Принстон после бунта Ланкастерского полка в Филадельфии. Однако поездку пришлось отложить, потому что Марта сильно расхворалась, а Джордж не мог оставить ее одну. Когда она немного поправилась, супруги пустились в путь вместе и поселились в деревенском домике в Рокки-Хилле под Принстоном, где Вашингтон намеревался дождаться подписания окончательного мирного договора.

Конгресс заказал конную статую Вашингтона Джозефу Райту. Для начала художник написал портрет маслом, который сам генерал считал наиболее похожим. Он отказался позировать в римской тоге и, как обычно, надел мундир. На портрете у него осунувшееся, удлинившееся лицо, тусклый взгляд; нос выглядит крупнее, чем на других изображениях, правый глаз слегка косит. Приступая к работе над статуей, Райт решил снять гипсовый слепок с лица своей модели. Он уложил Вашингтона на койку, намазал его лицо растительным маслом и принялся наносить гипс. В этот момент в комнату зашла Марта, увидела загипсованного мужа и невольно вскрикнула от страха. Вашингтон не сдержал улыбки, которая так и осталась на маске и сделанном благодаря ей бюсте. Но вот конную статую Райт не выполнил.

Пока Гай Карлтон занимался эвакуацией Нью-Йорка (город покинули более 29 тысяч лоялистов), Вашингтон устроил обед в честь Конгресса, продемонстрировав заодно захваченный у англичан военный трофей — просторный шатер. За обедом он был непривычно весел и раскован, улыбался и шутил. Когда председатель Конгресса посетовал, что у Роберта Морриса забот полон рот, Вашингтон возразил, что лучше бы у него были полны карманы. Однако о деле он тоже не забывал и пытался втолковать конгрессменам свои идеи о необходимости основания военной академии для подготовки военных инженеров и артиллеристов (не всё же на французов надеяться), о поддержании в мирное время численности армии в 2631 солдата, а главное, о создании флота, способного противостоять иноземному вторжению. Когда речь зашла о кандидатуре военного министра, Вашингтон тут же порекомендовал Генри Нокса.