Вашингтон

К донимавшим его заботам теперь прибавилась еще одна: Эдмунд Рэндольф поставил его в известность, что по закону 1780 года, действовавшему в Пенсильвании, взрослые рабы, прожившие в этом штате полгода подряд, автоматически обретают свободу. Трое из рабов Рэндольфа объявили хозяину, что воспользуются этим правом, и генеральный прокурор США теперь давал президенту советы, как обойти закон: достаточно ненадолго вывезти рабов за пределы штата, и отсчет шести месяцев начнется заново. Вашингтон написал Тобайасу Лиру: пусть Марта пришлет кое-кого из слуг в Маунт-Вернон «повидаться с семьей», сама съездит куда-нибудь проветриться, только обязательно в другой штат, а в мае приедет в Маунт-Вернон и выпишет к себе шеф-повара Геркулеса. Только, писал он, «я прошу, чтобы это мнение и этот совет стали известны лишь Вам и миссис Вашингтон». Геркулес заслужил расположение хозяина и пользовался в Филадельфии довольно большой свободой, даже посещал театр и другие места развлечений. Ему было разрешено продавать объедки с президентского стола. Вырученные деньги он тратил на белые шелковые жилеты, трости с золотыми набалдашниками, приобрел себе модную одежду, часы и пряжки для туфель. Он клялся в верности хозяину, но осторожность не помешает…

Пошел дождь и прибил пыль, но при виде толпы, ожидавшей его в Гринсвилле, Вашингтон решил проследовать дальше: отдохнуть всё равно не удастся. Дождь не переставал; теперь экипажи с трудом продвигались по жидкой грязи, и к приемам в городах Северной Каролины успели подготовиться обе стороны. Каждый раз Вашингтон выслушивал приветствие, зачитываемое представителем городских властей, и сам зачитывал ответ, подготовленный майором Джексоном. Потом были торжественный обед и бал.

В Уилмингтон президент въехал на белом коне, приветствуемый звуками оркестра и кликами огромной толпы. Дамы махали ему платочками из окон и с балконов, на кораблях в порту были подняты сигнальные флажки. На бал явились 62 представительницы прекрасного пола. В Джорджтауне Вашингтон побывал на собрании масонской ложи Южной Каролины. В Чарлстон он приплыл на барже, на веслах которой сидели 12 капитанов в парадной форме. Его приветствовали как «спасителя Отечества, уважали как основателя государства и любили как отца, явившегося удостовериться, что его дети счастливы». На вечерний концерт явилось около четырехсот дам, украсивших свои прически повязками, на которых было изображение Вашингтона или слова «Да здравствует президент!» либо «Слава герою!».

Истинный героизм Вашингтону пришлось проявить в Джорджии: приходилось пробираться через рыхлый песок, лошади, включая Прескотта, выбивались из сил. А едва достигнув очередного города, Вашингтон переставал принадлежать себе и не знал ни минуты покоя. В Аугусте он вновь вызвал дамский ажиотаж, однако поездка вовсе не была развлекательной, поэтому он нашел время для серьезного разговора с губернатором и передал ему депеши для отправки испанскому губернатору Восточной Флориды с предупреждением, чтобы тот прекратил укрывать беглых рабов.

В конце мая президентский кортеж повернул обратно.

В это время Джефферсон и Мэдисон отправились в тур по Новой Англии. Вашингтону они объяснили, что намерены собрать гербарий, а Джефферсон еще хотел дать отдых голове и переменить обстановку. Однако на самом деле они намеревались вербовать политических сторонников, особенно в Нью-Йорке, «вотчине» Гамильтона.

В дневнике Вашингтон с удовлетворением отмечал, что народ выглядит счастливым и довольным правительством. На Юге никто и не думает возмущаться введенным Гамильтоном налогом на виски — наоборот, все его одобряют. Везде мир и тишина. В кои-то веки Вашингтон смотрел на мир сквозь розовые очки: героическому президенту никто не решился открыть глаза на то, что могло быть ему неприятно.

Одиннадцатого июня он снова был в Маунт-Верноне и провел там две недели. Кампания удалась: трехмесячный вояж прошел строго по расписанию. Джордж пополнел и посвежел, путешествие явно пошло ему на пользу. 6 июля он въехал в Филадельфию под колокольный звон и пушечные залпы.

Едва он вернулся, как на бедре вновь образовалась опухоль — на том самом месте, где ее уже удаляли два года назад. На сей раз с операцией не стали затягивать, и через месяц президент объявил, что совсем здоров.

Четвертого июля, в День независимости, казначейство начало продажу акций нового Банка Соединенных Штатов. Потенциальные инвесторы наводнили здание министерства, к клеркам выстроились длинные очереди. Акции стоили по 400 долларов, но чтобы привлечь мелких инвесторов, Гамильтон разрешил покупать их в рассрочку; за первоначальный взнос в 25 долларов выдавался сертификат на владение акцией. Спрос оказался так велик, что все акции были распроданы за какой-нибудь час. Это «беспримерное доказательство обеспеченности наших соотечественников и их доверия к действиям правительства», ликовал Вашингтон в письме Дэвиду Хамфрису от 20 июля.