Вашингтонская история

Ленивый ход ее мыслей был прерван появлением Тэчера, тяжело плюхнувшегося на постель. Пружины заскрипели, и Тэчер устало произнес: «Уф-ф-ф…» Фейс по обыкновению почувствовала запах виски, но на сей раз Тэчер, видимо, вполне владел собой.

Фейс повернулась на бок и приподнялась на локте. «Странная вещь: два человека лежат рядом, а кажется, будто кровать пуста», — подумала она.

— Тэчер, — позвала она шепотом. — Тэчер, — настойчиво повторила она, — я хочу поговорить с тобой. Если ты будешь долго спать, мы не увидимся за завтраком… — она помедлила. Может, действительно не стоит сейчас ему говорить? Может, лучше позвонить ему на службу?

— В чем дело? — буркнул он, недовольный тем, что ему не дают заснуть. — Неужели нельзя выбрать для разговора другое время?..

По его нетерпеливому тону она поняла, что сейчас самый удобный момент сказать обо всем: ему так хочется спать, что он не станет докучать ей расспросами.

— Нет, — сказала она, — это очень важно.

— Все насчет того дурацкого допроса, что ли? — спросил он таким безразличным тоном, словно ее дела нимало не интересовали его, и приоткрыл глаза.

Она видела в полутьме, что он еле борется со сном.

— Я наняла адвоката, — сказала она. Ей хотелось встряхнуть Тэчера, заставить его слушать, заставить мучиться вместе с ней.

— О, — зевнул он, — только и всего? По-моему, это давно пора было сделать.

— Адвоката зовут Дейн Чэндлер. Я пригласила его к обеду, чтобы поговорить о моем деле. — Фейс затаила дыхание. Она решила свести их без дальнейших проволочек. Так по крайней мере ей, быть может, удастся оградить себя от подозрений Тэчера.

— Ну и хорошо, — сказал Тэчер и снова зевнул. Он глубоко вздохнул, собираясь заснуть, как вдруг новая мысль пришла ему в голову: — А где ты откопала этого Чэндлера?

Она помедлила.

— Через Аба Стоуна, — не без внутреннего содрогания ответила она.

Тэчер поднял голову:

— Да неужели ты не можешь обойтись без этого типа! Мало тебе своих бед, что ли? Он наверняка подсунул тебе какого-то проходимца, и теперь ты вообще не выкрутишься! О господи, ну когда ты, наконец, научишься распознавать этих красных?

— И вовсе он не проходимец! — возмущенно воскликнула Фейс. — Он работает в фирме Стерлинга, Харди, Хатчинсона и Мак-Ки!

— Ого! — удивился Тэчер. — Оказывается, ты важная птица, раз эта фирма берется тебя защищать. Ведь чтобы такие звезды взялись за дело, оно должно быть и впрямь не шуточным. Как это ты сумела заинтересовать их, просто не понимаю. — Он помолчал, разглядывая ее при свете наступающего дня. — Придется повнимательнее приглядеться к этому Чэндлеру. Такой любезный молодой человек и так интересуется моей женой! Уж я рассмотрю этого типа, будьте уверены…

Он повернулся к ней спиной и тут же заснул.

Как только кончился рабочий день, Фейс поспешно вышла из канцелярии и, взяв такси, помчалась домой, чтобы успеть переодеться до прихода Чэндлера. К ее удивлению, Тэчер уже был дома: когда она пришла, он наливал в стакан виски из графина.

Он потер нос, делая вид, будто озадачен.

— М-да, — сказал он, — оказывается, ради какого-то Чэндлера можно и домой прийти вовремя.

— Но ведь это очень для меня важно, — холодно возразила Фейс. И все-таки покраснела.

Прохладный душ несколько успокоил ее, помог утишить волнение, снедавшее ее весь день. При всем желании честно разобраться в себе, она так и не могла решить, откуда у нее это смятение: от того ли, что она обеспокоена происходящим, или от того, что брак ее оказался таким неудачным? Как бы то ни было, ома призналась себе, что одевается для Чэндлера и только для него, интересуясь им не как адвокатом, а как мужчиной.

Пока Фейс переодевалась, Джини, игравшая во дворе, раз десять вбегала в комнату со своим щенком.

— Мамочка, — сказала она наконец, — мне скучно. Никто со мной не играет. — И она надула губки.

Фейс подозвала ее и, поцеловав, шепнула:

— Обожди, мы что-нибудь придумаем. Пойди скажи Донни, чтобы она приготовила тебе ванну. А потом можешь попудриться маминой большой пуховкой. Хочешь?

— Ох, мамочка! — Джини просияла и выбежала из комнаты.

У Фейс от слез горели глаза. Ей почему-то вспомнились слова Вергилия: «…lacrimae rerum»[11]. Она выкупала Джини, приготовила ее ко сну и надела вечернее платье.

Когда Фейс спустилась в гостиную, Тэчер поднял голову и взглянул на нее.

— Ты великолепно выглядишь, дорогая, — сказал он, помешивая кусочки льда в высоком стакане. — Просто великолепно. Я уж и не помню, когда ты так выглядела.

— Тэчер, — сухо сказала она, пропуская мимо ушей его слова, — я бы очень просила тебя подождать с коктейлями до прихода гостя. — Увещевать Тэчера было бесполезно, она знала это, но надо же было что-то сказать.

— О, не беспокойся, на его долю хватит. Об этом я позабочусь.

— Прошу тебя, Тэчер, — умоляюще сказала она, — не будем ссориться.

Углы его губ опустились.

— А разве мы ссоримся? — с наигранным удивлением спросил он и, затянувшись сигаретой, выпустил дым через ноздри.