Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

А бабаня-то взяла красной икры в вощеной бумаге. Эх хорошо, война кончилась – много есть всякого в продмаге. И папа вернется. Не пойму: фашистов разбили, Гитлер сдох, говорили, а их всё домой-то не пускают. Приходил бы скорей. Я так скучаю…

* * *

– А буги-вуги есть?

– Нет. Отец не разрешает. За буги и по шее схлопотать можно. А Лещенко – есть.

– Ну, тащи Лещенко. И – айда по-быстрому на Песчаную. Там очень не слабая будет компания. Борька, Гаврош, Шаневич Светлана, Серый и сестра его Ульяна.

– Лады. Сделаем.

– Брат-то пишет?

– Ну да.

– И как ему там в артучилище с фамилией Лорен? Типа, товарищ капитан Покабатько, курсант Геннадий Лорен по вашему приказанию прибыл! Курсант Лорен, шарить сортир шаго-о-ом ма-арш! Уссаться можно…

– Ланнна, харррош! Валим на Песчаную.

Часть II

Горячие шестидесятые

Глава 1

Звездный билет

1

Сентиментальное путешествие Василия Аксенова вышло на новый маршрут: началась его писательская биография.

Первые его рассказы шли с пояснением: «Автор – врач. Ему 26 лет. Печатается впервые». Ну, врач… Ну – впервые… Рассказы оказались достаточно хороши, чтобы выйти в «Юности», но внимания критики не привлекли и читательского бурления не вызвали – билетом в славу не стали. Известно не так уж мало историй о том, как способные люди публиковали один-два-три крепкихтекста, вызывали шум, а в литературе не задерживались.

Не таков был Василий. Через несколько дней после выхода рассказов и перед отъездом на военные сборы в Эстонию он принес в «Юность» новую рукопись.

Это была повесть «Рассыпанные цепью». В центре – выпускники меда. Врачи. Начало трудовой жизни. Разлука. Встреча. Любовь. Беда. И помощь другу, без которой – смерть.

Живой сюжет. Яркие образы. Колорит. Знание темы.

Повесть взяли. Но – с замечаниями.

Из Эстонии Аксенов позвонил. Ему сказали: решение положительное, но надо доработать. Владька ваш Карпов хорош. Но рядом с ним бродит копия – некто Мошковский. Карпов – из тройки главных героев, а Мошковский кто? Аксенов согласился – влил копию во Владислава Карпова. Саша Зеленин и Алеша Максимов – его коллеги – обошлись без доработок.

Оставалось название. «Рассыпанные цепью» звучало неплохо. Но в нем смущало слово «рассыпанные». Ведь образ цепи прежде всего рождал ассоциацию со звеньями, неразрывностью, гибкой прочностью. И лишь во вторую очередь связывал сознание читателя с цепью боевой, в которую рассыпаетсястрой бойцов, идущих в атаку… Заголовок такой хорошей повести требовал ясности и одномерности. Вопрос решил Катаев.

– Друзья мои! – сказал он. – Русские врачи издавна называли друг друга «коллегами». Не дать ли такое название повести? « Коллеги» – звучит интеллигентно и ясно.

– «Коллеги», «Коллеги»… – повторил про себя Аксенов. – Действительно звучит.

«Коллеги» и вышли. В шестом и седьмом номерах за 1960 год повесть увидела свет.

А вскоре настойчивый врач принес в «Юность» роман. «Орел или решка?» – книга о вчерашних школярах, ищущих себя. Как и положено детям перемен – в путешествиях и приключениях. Эта книга занимает в творчестве Аксенова особое место, с момента отправки ее героев – Алика, Юрки, Галки и Дмитрия – в дальние края начинают развиваться две темы, в будущем ставшие для автора стратегическими: первая – тема путешествия, приключения и открытия, вторая – тема побега.

Текст был хорош. И заглавие подошло. Роман подготовили к печати и уже собрались засылать в верстку. Как вдруг вмешался автор:

– Я показал роман на киностудии… Там роман дали Константину Симонову. Он прочел и предложил новое название: «Звездный билет»… Помните, в конце, после гибели брата, Дима приходит в их полуразрушенный дом и ложится на чудом уцелевший подоконник? Брат любил лежать на этом подоконнике и смотреть в небо, полное звезд. В финале есть фраза: «…это теперь мой звездный билет». Может, так и назовем?

«Билет» звучал явно лучше «Орла». На нем и порешили. Роман пошел в набор с новым названием. А «орел» и «решка» возглавили его первую часть…

2

Пусть потом автор морщился, когда с ним говорили о первых рассказах. Пусть звал «Коллег» и «Звездный билет» «детским садом». Но именно они стали ключом, которым он отомкнул дверцу в большую литературу. Нет, понятно: не будь таланта, драйва и жаркой тяги… Впрочем, что толку в этих если бы, кабы, не будь? Ему хватило всего потребного для того, чтобы ворваться в этот мир, где вовсю пихались локтями. И остаться в нем. И стать звездой.

* * *

В нашумевшей своей статье «Об искренности в литературе» Владимир Померанцев писал: «Всё, что по шаблону, всё, что не от автора, – это неискренне. <…> По шаблону идут, когда нет особых мыслей и чувств, а есть лишь желание стать автором»[46].