Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

В «Ожоге» на прием в посольстве, впрочем – не американском, а бразильском, а может, и каком-то другом – собираются «послы, советники, военные атташе… советские чиновные писатели и "инакомыслящие"… космонавты, спортсмены и дамы, дамы, дамы, толстые, худые, хорошенькие, ведьмы, сучки, голубушки, стукачки, кусачки… За истекшее десятилетие он побывал на сотнях дипломатических приемов и никогда их не чурался… – никогда на приемах не было скучно прогрессивному советскому писателю… Всегда он наедался здесь вкусной едой и напивался вполпьяна изысканными напитками, а иногда и закадрить даму здесь ему удавалось.

<…> Пантелей вдруг запнулся перед столом… на белоснежной скатерти толпилось общество, гораздо более изысканное, чем в залах… Здесь были и "Гордон джин", и "Чинзано драй", и "Королева Анна", "Арманьяк", "Мумм", "Кампари", "Реми Мартен", "Баллантайнз", "Смирнофф", "Бенедиктин" в окружении гвардии "Швеппса" и "Колы". [Он] смог… загрузить картонный ящик великолепными напитками и… покинуть посольство неопределенной страны».

Пантелей расставил трофеи вдоль тротуара. Он знал, что скоро кто-то увезет его из этого переулка, где прохладные тайны кошками скачут с крыши на крышу. И вот явилась раздолбанная «Импала», а в ней мечта героя – швейцарская подданная мадемуазель Мариан Кулаго.

Так они и смешивались в сентиментальном путешествии – «Арманьяк» и «Баллантайнз» с местной бузой. И вот, по словам Аксенова, году в 1969-м, он ощутил, что отношения со спиртным – проблема. Вот как он рассказал о ней в 2005 году Дине Радбель[77]: «На подходе было тридцать семь лет… Тогда я задумался:…как освободиться от зависимости? И если не пить, то как вообще-то жить? У меня были моменты, когда я даже не представлял себе, как можно… без алкоголя делать какие-то вещи… ну, скажем, ухаживать за женщинами. С градусами – легче! Воздушнее!»

И взмахивали в ночных переулках пьяные женские руки – «любовные увлечения», «всякие штучки» – так годы спустя называл Аксенов свои связи[78].

Но объятья переулков приходилось покидать… Была ж еще семья. И дом родной. Впрочем, и там сидели гости, балагуря, шутя, выпивая.

Алеша удалялся в свою комнату, где бабушка Берта толковала с ним о танках. Но отчего ж бабушка, да вдруг – о танках? А оттого, что немало верст прошла Берта Ионовна в танковых колоннах и покинула строй, унося на погонах две подполковничьих звезды. Так что ей было что сказать о танках, а ее коронная присказка «порядок в танковых войсках» никого не удивляла. Навеянный тещей образ женщины – отставной воительницы полноправно вошел в повесть «Мой дедушка памятник» в облике дамы-пилота Марии Спиридоновны Стратофонтовой – бабушки главного героя, немало побомбившей врага. Ну а Лешу легко узнать в «маленьком Ките, лакировщике действительности» из одноименного тревожного и трогательного рассказа.

Детство его протекало под знаком литературно-музыкально-театральных дружб, что порой отзывалось курьезами. Он вспоминает, как однажды драматург-сказочник Лев Устинов, с супругой которого Катей первая жена Аксенова Кира дружит до сих пор, пригласил всю семью на премьеру спектакля по его пьесе. Они сидели рядом – Лев, Василий, Кира, Леша… И всё шло прекрасно, пока на сцену не вылез злобный змей. До того жуткий, что Леша закричал: папа! мне скучно! пойдем отсюда! – хотя на самом деле он просто очень испугался. Но – мальчик же всё ж таки! – не желал показать страх перед театральной нечистью и предпочел позору бестактность…

А Устинов и не обиделся. Он всё прекрасно понял, и, когда силы добра одолели все страсти-мордасти, они вместе посмеялись над Алексеевой шуткой. Он вообще был веселый – и потому, наверное, хороший сказочник – известный творческой Москве Лева Устинов.

– Андерсен, – говорил он, – Андерсен, Андерсен… А х…ли Андерсен?

И действительно…

5

Андерсену, братьям Гримм, Перро, Гофману, Гауфу и вообще никому из сказочников прежних времен и близко не удавалось измыслить фантасмагории, подобной советской.

Только что топтали молодых, только что возили носом по асфальту, а глядь – газета «Правда» просит его ответить на вопросы анкеты в числе лояльнейших Бакланова, Ваншенкина, Лордкипанидзе и других. Вскоре выходит подборка ответов. «Сейчас я пишу новую повесть, – сообщает Аксенов – Опять о молодежи. Хочу… коснуться вопроса о внутренних связях между людьми, о том, что им мешает и что помогает жить и работать. Думаю, что в течение лета закончу повесть. На очереди – сатирическая пьеса». Это он – о пьесе «Всегда в продаже» и романе «Пора, мой друг, пора…». И уже снова направляют его в нездешнее тепло – на очередную встречу Европейского сообщества писателей в Рим. И, как рассказывают, разрешают остаться в Европе одному, чтоб ехать на писательский симпозиум в Югославию.

Не обошла власть милостью и Евтушенко. Новый, 1964 год Евгений Александрович с женой Галиной встречал в Кремле. В компании космонавтов, академиков, маршалов, партийных воротил, лауреатов Ленинских премий и лично Никиты Сергеевича. Вскоре семья улетела в турне по США.