Василий Блаженный

— Не знаю, — пожала плечами Маша. — Если честно, то я никогда за собой раньше не замечала, чтобы на меня всякие там магнитные бури влияли. И вообще, я думала, что выдумки все это.

Бричкина-старшая, конечно же, имела на этот счет свое мнение. Она верила в магнитные бури, особые свойства воды, в Николу Тесла и вообще во все, про что много и со вкусом рассказывали по телевизору. Маша помнила, как мать смотрела телесеансы Анатолия Кашпировского, не пропуская ни одного. И трудно сказать, насколько этот тип был шарлатаном, а насколько целителем, но Маше просто страшно становилось, когда она видела, как мать с полузакрытыми глазами раскачивается перед экраном, с которого пялится на зрителя своим тяжелым взглядом знаменитый психотерапевт.

— Магнитная буря — это научно доказанный факт, — назидательно сказала мать. Она очень любила эту фразу за ее весомое звучание и использовала буквально к месту и не к месту.

— Ну, может, и магнитная буря, — махнула рукой Маша. — Ладно, я пойду приведу себя в человеческий вид, душ приму. Может, хоть человеком стану. Только водички сначала попью.

— Маша, а ты не простудилась ли, часом? — спросила мать. — Что-то мне кажется, что ты охрипла.

— Мама, я не знаю! — вздохнула девушка. — Вроде я себя простуженной не чувствую. Но все может быть.

— Осень уже на дворе, надо куртку надевать! — назидательно сказала мать.

Маша выпила стакан воды, но ощущение сухости в горле не пропало. Девушка попила еще, и вроде бы стало немного получше.

— Боюсь, что пиво вчерашнее виновато, — вздохнула она. — Все, больше никаких экспериментов. А то интересно стало — пшеничное, по особому рецепту… Как бы не получилось, что мне этот рецепт боком вылезет!

— Ой, дочка, так что же ты всякую гадость-то пробуешь? — покачала головой мать.

Маша виновато развела руками и ушла в ванную. Пустила прохладную воду, залезла под душ, постояла немного — и поняла, что процедура обычного удовольствия не доставляет вообще. Во рту все так же сушило, кружилась голова, перед глазами все плыло. Вдобавок начало ощутимо покалывать живот. «Точно отравилась!» — подумала девушка и вылезла из душа.

Как-то вдруг мир вокруг обрел резкость. В ответ подкатила тошнота, но быстро прошла. Маша вздохнула, встала к зеркалу, выдавила на руку немного крема, наклонилась поближе к стеклу и стала накладывать его на лицо. И вдруг удивленно хмыкнула.

Что-то в лице было не так. Маша наклонилась еще ближе, присмотрелась и поняла, что веко левого глаза чуть опущено. Совсем чуть-чуть, но это придает лицу выражение какого-то недоброго прищура.

— Что за ерунда? — спросила она сама у себя и несколько раз подряд как следует моргнула глазами. Веко, разумеется, не поднялось.

Маша подумала, что, наверное, это как-то связано с отравлением. Организм работает как попало, через пень-колоду, так что теперь удивляться? Еще хорошо, что физиономия просто не опухла…

Наложив крем, Маша пошла к себе в комнату. Ее по-прежнему подташнивало, кружилась голова и ощущалась сухость во рту.

— Мама, принеси водички! — попросила она.

Мать, озабоченно качая головой, принесла кувшин с отфильтрованной водой.

— Может, врача вызовем? — спросила она.

Маша отрицательно покачала головой.

— Да нет, не надо мне врача. Я просто полежу, пока пройдет. Сейчас еще уголь активированный приму.

— Ну смотри; если станет хуже — ты говори. Кто же их знает, этих продавцов, что они там в пиво намешали…

Мама ушла, ворча под нос что-то про современную химию и генетически модифицированные продукты. Это была еще одна из ее излюбленных тем. Читая в газетах и смотря по телевизору разную якобы научную ерунду, мать жила в своем собственном пространстве, с разнообразными страхами и подозрениями. Маша относилась к заморочкам родительницы снисходительно — мать хоть и не упускала возможности рассказать о том, как страшно жить в современном мире, но меру в этом знала.

Чтобы надежнее избавиться от токсинов в организме, Маша проглотила аж целых семь таблеток — все, что было в початой пачке. Воды пришлось пить много — казалось, что эти черные кружочки как раз сегодня вдруг отрастили много невидимых крючков и отчаянно держатся за язык и горло. Маша с трудом пропихнула их в себя, запив большим количеством воды. Потом прилегла и стала глядеть в потолок.

Болеть в выходной день было очень обидно. Маша заканчивала работать в семь вечера. Вроде еще не слишком поздно. Но тот, кому доводилось следить сразу за уймой малолетних сорванцов, прекрасно сознает, насколько это титаническая задача. Так что воспитательница Бричкина приходила домой, и на этом ее активная жизнедеятельность заканчивалась. Сил хватало в лучшем случае почитать книгу. А в худшем — только на телевизор, хотя как раз последнее времяпрепровождение девушку нисколько не радовало. Телевизор был наполнен жвачкой, яркой и привлекательной, но отвратительной на вкус, так что она предпочитала более консервативные развлечения после работы.