Василий Львович Пушкин

И вот 8 сентября — нечаянная радость: Александр, родной племянник, в его доме! Мы можем вообразить родственные объятия, слезы, восклицания. Дядя вглядывался в родные черты: вместо юноши перед ним стоял молодой мужчина; кудрявые волосы ниспадали до плеч; смуглое лицо, побледневшее от усталости и волнения, обрамляли густые бакенбарды. Но голубые глаза были те же, и та же белозубая улыбка, и тот же заразительный смех. И племянник не мог не заметить, как изменился дядя со времени их последней встречи. Двигался Василий Львович с трудом — подагра одолевала. Он сильно постарел — настолько, что это поразило Александра Сергеевича. Несколько раз он зарисовал потом знакомый профиль уже старого человека, с запавшей верхней губой, с редкими, едва прикрывающими лысину волосами. Но глаза его по-прежнему лучились добротой и любовью.

А. С. Пушкин приехал к дяде, вероятно, около шести часов вечера, к ужину. По московской традиции — прежде всего, накормить гостя. И Василий Львович дал необходимые распоряжения повару, да и Анна Николаевна, верно, расстаралась. Можно не сомневаться, ужин удался. Но главное все-таки разговор.

О чем они говорили? Прежде всего, конечно, об аудиенции у императора. В жизни любой дворянской семьи такая встреча — огромное событие, рассказ о котором передают из поколения в поколение. Вероятно, Василия Львовича интересовало всё: как выглядел государь? ласково ли встретил племянника? о чем спрашивал и что ему племянник отвечал? Из воспоминаний современников мы знаем, что на вопрос царя: «Пушкин, принял бы ты участие в 14-м декабря, если б был в Петербурге?» — поэт ответил: «Непременно, государь, все друзья мои были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нем».

Наверное, дядя мог только ужаснуться смелости такого ответа и умилиться милосердию царя. Но, вероятно, еще и понять, что хотя в это время его племянник не разделял уже политических убеждений своих друзей-заговорщиков, чувство чести не позволяло ему ни ответить, ни поступить иначе.

С какой радостью Василий Львович встретил известие о том, что Александр прощен, освобожден царем от михайловской ссылки, освобожден от цензуры (царь сам стал его цензором). Кто же мог знать тогда, что царская милость обернется для А. С. Пушкина двойным цензурным гнетом, что полицейский надзор за ним будет сохранен до конца его жизни?!

Можно с уверенностью утверждать, что дядя и племянник говорили о литературе, о поэзии. А. С. Пушкин привез из Михайловского трагедию «Борис Годунов» — о русской истории, о народе и власти, о совести… Это была литературная новость. Ну а то, что в декабре 1825 года в Петербурге вышел в свет сборник его стихотворений, новостью не являлось. Наверное, сборник у дядюшки уже имелся. Помянули ли они в разговоре Байрона, его смерть под небом Греции? Рок отнял многих… А незабвенный Николай Михайлович Карамзин? В самом деле, потеря невозвратная.

Вероятно, В. Л. Пушкин вспомнил и о семейственных потерях, о сестре Анне Львовне, о кончине единокровных братьев своих Петра Львовича и Николая Львовича Пушкиных. И еще — о смерти Алексея Михайловича Пушкина, вечного своего антагониста и насмешника: дворовые его говорили, что в доме что-то странное творилось недели за две до его кончины: в кабинете слышна была перебранка двух голосов. Но Василий Львович по своему христианскому долгу и добрым чувствам все же навешал больного, старался его утешить.

Вечером, в то время, когда дядя и племянник беседовали в доме на Старой Басманной, неподалеку, на Покровке, в доме князя А. Б. Куракина французский маршал Мармон, герцог Рагузский, давал пышный бал по случаю коронации Николая I. На балу присутствовали русский император, высокие гости.

Беседуя с Д. Н. Блудовым, Николай I сказал ему, что он нынче долго говорил с умнейшим человеком в России, и пояснил: с Пушкиным. Многие гости уже знали о том, что Александр Сергеевич милостиво возвращен императором из ссылки. Присутствовавший на балу Сергей Александрович Соболевский узнал от тетки А. С. Пушкина Елизаветы Львовны Сонцовой, что ее племянник сейчас у дядюшки Василия Львовича. (Как Е. Л. Сонцова была об этом осведомлена? B. Л. Пушкин сообщил ей об этом сразу же по приезде племянника? Или же она с мужем Матвеем Михайловичем заезжала к Василию Львовичу до бала — благо близко?) Так или иначе, получив это известие, С. А. Соболевский тотчас же поспешил к В. Л. Пушкину — обнять друга. Он отправился туда в бальном облачении — скорей, скорей. Но пока он не переступил еще порог дома на Старой Басманной — несколько слов о нем и о его дружбе и с А. С. Пушкиным, и с В. Л. Пушкиным.

Побочный сын Александра Николаевича Сойманова, C. А. Соболевский был однокашником Льва Сергеевича Пушкина по Благородному пансиону при главном педагогическом институте в Петербурге. Там-то он и познакомился с А. С. Пушкиным в 1818 году. С В. Л. Пушкиным он познакомился еще раньше, в Москве, в детские свои годы. Вот как он вспоминал об этом: