Василий Пушкарёв. Правильной дорогой в обход

Вряд ли Юрий Павлович забыл, что я не включил в мой список его иллюстрации к Некрасову, а напротив – исключил их из списка и рекомендовал ему еще в феврале 1967 года при наших первых переговорах передать их итальянскому издательству. Это была очередная уловка Юрия Павловича сбыть иллюстрации вместо уже отобранных и согласованных с ним 25 листов эскизов театральных декораций и костюмов.

Следующая встреча и переговоры с Ю. П. Анненковым произошла 24 января 1968 года – почти ровно через год. Но теперь она состоялась не у него в мастерской, а прямо в «Торгпредстве». Ему нужно было сразу заручиться гарантией, что деньги он получит непосредственно из рук в руки, минуя французские формальности, избежав таким образом регистрации в банке и уклонившись от налогового сбора. Получив заверения, что именно так и будет произведена оплата за его произведения, Юрий Павлович снова начал усиленно предлагать к приобретению свои иллюстрации к Некрасову. Однако я ему напомнил весь наш разговор в прошлый мой приезд и что мы договорились о том, что 25 листов эскизов декораций идут вместо нескольких портретов и 33 иллюстраций к Некрасову. Тем более, что сейчас ему снова, как он оговорился, итальянское издательство предлагает издать Некрасова с его иллюстрациями. Значит, он что-то получит за их издание. Потом он снова начал ныть, что жена не хочет продавать портреты Ахматовой и Жерара Филиппа. Но Жерар Филипп в мой список не включен и так; я его уступил еще в прошлый раз. Портрет же Ахматовой (акварель) включен в список, и он соглашался продать его. В результате длительных препирательств договорились до того, что Анненков для себя сделает копию портрета Ахматовой, а оригинал я заберу. Ему нужно 2–3 дня – чтобы сделать копию, как раз до конца недели. Так что, видимо, только в понедельник удастся получить вещи. Хотя сотрудники «Новоэкспорта» тоже не торопятся и вечерами не перерабатывают. Только через неделю я приехал к Анненкову, с тем, чтобы уже конкретно каждый портрет и каждый эскиз декораций осмотреть, упаковать все и подготовить соглашение к оплате. При осмотре оказалось, что портреты Антонова-Овсеенко, Маяковского, Свердлова, Есенина и главное – Ленина сделаны им заново, безусловно в 1967 году, по фотографиям или воспроизведениям и значительно большего размера против оригиналов. Это были не повторения, а подделки, так как были точно скопированы все признаки старых, оригинальных портретов (подпись, дата, характерные штрихи и т. д.). Портреты Антонова-Овсеенко и Маяковского в общем неплохие и Бог с ним – пусть он меня обманет! Но вот Ленин сработан старческой рукой: рисунок вялый, другой характер подписи и вообще получился неинтересен. Однако Юрий Павлович утверждал, что все портреты старые. Но здесь же наряду с новоделом нашелся оригинал портрета Есенина, и тогда, вопреки очевидному, он начал утверждать, что оба портрета сделаны в 1923 году, только он для выразительности сделал его в большем размере. В общем, старик заврался, и я от него ушел, сказав ему, что если не будет оригиналов, покупка вообще не состоится. Только через три дня утром в понедельник позвонил Анненков. Он нервничает, а я не тороплюсь попасть к нему и приехал только к вечеру. Состоялся тяжелейший разговор. Я снова повторил ему, что если будут новоделы, а оригиналов не будет, то покупка вообще не состоится. Он же буквально со слезами на глазах утверждал, что портреты старые, что увеличенные портреты он сделал тогда же, что это метод его работы: сначала делать небольшие портреты-эскизы, потом улучшать и доводить их до законченности в большом размере. «Портрет Ленина тот же самый, подлинный, – утверждал он, – это же рисовал я, и вы ничем не рискуете, взяв этот портрет, а фотография с него, которую я дал вам в прошлый приезд, – так она слишком контрастна по отношению к рисунку, поэтому и получается обманчивое впечатление». Я предложил ему сделать фотографию с новодела такого же размера и такой же контрастности, как и фотография с оригинала. «Это для сравнения в вашу пользу, может быть я ошибаюсь». Он согласился – и ясно, что «погорит» сразу. «Кроме того, раз вы утверждаете, что это старый портрет 1921 года, пожалуйста, завтра отнесите его в посольство и потребуйте, чтобы его отправили в Москву на экспертизу. Я участвовать в экспертизе не буду. И если эксперты решат, что это именно оригинал 1921 года, покупка вся целиком состоится автоматически». Тут он задумался: «Что ж я буду посылать на экспертизу, это ведь значит, что мне не доверяют». Несколько смягчившись, я говорю ему, что могу ошибаться, а вы уверены в подлинности портрета, поэтому и настаивайте. В общем я его убедил, что ему надо как-то обжаловать мое решение и потребовать независимой экспертизы. Конечно, его мораль, мягко говоря, выглядела странно; он видимо думал, что напал на человека, ничего не понимающего в искусстве или забыл, что сам же написал в книге «Дневник моих встреч…»: «Карандашный портрет Ленина хранится в частной коллекции в Париже».