Василий Пушкарёв. Правильной дорогой в обход

Я много видел произведений наших художников, эмигрировавших из России в 1920-х годах, и смею утверждать, что ни один из них за границей не создал ничего более значительного, чем у себя на родине. Даже такой «интернациональный» художник, как Александр Николаевич Бенуа, в жилах которого, по его утверждению, текла кровь пяти национальностей, в том числе и французской, живя в Париже почти 35 лет, ничего не написал за этот период более значительного, чем то, что он сделал на родине. Его «Версали», созданные в России, стоят неизмеримо выше по художественной правде, чем «Версали», сотворенные в Париже. Последние немощны, натуралистичны, малохудожественны. А Марк Захарович Шагал, будучи в 1973 году в Ленинграде и увидев в запасниках Русского музея свою картину «Прогулка» 1917 года, готов был отдать за нее все, что он написал, живя за рубежом. И совсем немногим мастерам, таким, как Ларионов или Гончарова, удалось удержаться на уровне художественных достижений, которые они имели в России до эмиграции. Отрыв от почвы, от своего народа не проходит бесследно. Так и у Анненкова – ни одна новая, выполненная в Париже работа не достигает уровня прошлых работ.

После осмотра живописи, развешенной на стенах мастерской, уже за рабочим столом начали смотреть портреты. Оказалось, портрет Ленина, исполненный карандашом в 1921 году, он уже продал. Портреты Луначарского и Горького тоже продал. Портреты Ворошилова, Красина, Леонида Андреева, Тухачевского и некоторые другие довольно посредственные. Очень хорошие портреты Анны Ахматовой, Пильняка. Очень выразительный карандашный портрет Сталина 1924 года. «Характер передан сильно, и деспотизм чувствуется и воля железная» (так в дневнике 1967 года). Портрет Ленина Анненков обещал вернуть, т. к. без него покупка вообще не состоится (приближалось 100-летие со дня его рождения), хотя, судя по фотографии, портрет не отличался высоким качеством.

В связи с этим портретом в литературе. появилось много споров, смысл которых сводился к стремлению определить: с натуры рисовал Ленина Анненков или не с натуры. Я специально не интересовался этим вопросом и не расспрашивал его об этом. Для меня с самого начала было ясно, что карандашный портрет Ленина 1921 года к натурной работе не имеет отношения. Работая с натуры, художник при всем желании обобщить формы и усилить характер не может целиком отвлечься и проигнорировать живые черты лица, посадки, жестов. Наглядным примером этому служат натурные наброски Альтмана. Ленин там живой с характерными особенностями лица, манерой держаться и т. д. У Анненкова – Ленин – это мертвая схема и поза придумана. Скорее всего этот рисунок был выполнен по какой-то фотографии. Сам Анненков писал, что он в 1921 году в Кремле в течение двух сеансов сделал с натуры набросок (или «рисунок», этот термин он тоже употребляет) как подготовительный к большому портрету. Портрет же он не писал и не собирался писать. Однако после марта 1924 года перед отъездом за границу Анненков исполнил масляными красками (черной и белой) портрет Ленина по наброску 1921 года ради заработка. (См. Ю. Анненков «Дневник моих встреч…» Нью-Йорк, 1966, стр. 283)[210]. Карандашный же портрет Ленина интересен как исторический прижизненный материал и как входящий в серию портретов, созданных Анненковым. Мог ли Анненков на высоком уровне своего таланта написать или нарисовать настоящий портрет Ленина? Я сильно сомневаюсь. Сомневаюсь потому, что та животная ненависть к Ленину, которую он высказал в «Дневнике моих встреч», не позволила бы ему создать хоть что-либо значительное. (Хотя я понимаю, что в «Дневнике…», изданном в 1966 году и все, что касается деятелей советского времени и особенно Ленина, во многом выражает стремление показать читателям «знай и мое копыто» и наверное не отражает настроений автора начала 1920-х годов). Но вернемся к портретам. Согласно полученной мною инструкции, о которой упомянуто выше, я отказался от портретов Муралова, Радека, Каменева и Керенского. Жена Юрия Павловича не пожелала расстаться с портретом Жерара Филиппа, а я в свою очередь отказался и от портрета Ильи Эренбурга, выполненного в 1934 году и малоинтересного. К тому же личность Эренбурга получила вполне достаточное иконографическое отражение в портретах советских художников и платить за него валюту не было смысла. Часть портретов Анненков «не смог найти». В общем, из 26 портретов, числившихся в предварительном списке, осталось только 19 и платить за них 15000 франков смысла не было. Правда, Анненков предложил восполнить этот урон 33-мя иллюстрациями к произведениям Некрасова, выполненными им в 1964-65 годах. Однако они оказались слишком слабыми в художественном отношении и не представляли интереса для нашей страны. Здесь можно сказать, что Юрий Павлович взялся не за свое дело, ибо все творчество художника, его смысл и форма находятся в резком противоречии с творчеством Некрасова. Кроме того Анненков никогда не знал и не чувствовал крестьянской жизни и сколько-нибудь сносных иллюстраций не получилось.