Не отрекся он до конца ни от христоборчества[313]
, ни от юдофильства[314], с которого начинался его страстный разговор о еврействе и за которое его сурово порицал о. Павел:«Ага! Нахваливали жидов… Вы все вздыхали о микве…» [С. 26].
Переписка Розанова и Флоренского — двух незаурядных религиозных мыслителей поражает стороннего читателя детальной откровенностью — в первую очередь всего, что касается их сугубо интимных гомоэротических переживаний. Если Флоренский в студенческие годы искал в Розанове «учителя жизни», то с конца 1910-х годов молодой священник и философ-софиолог о. Павел Флоренский сам стал духовно окармливать Василия Розанова, который, принимая его поучения с несвойственным для него смирением, в тоже время не переставал гнуть свою линию и периодически по-трикстерски провоцировать своего наставника. При всем этом, несомненно, что идейное взаимовлияние их друг на друга сохранялось на протяжении всех лет переписки. Которая стала одним из документов истории идей Серебряного века.
Существует мнение, что: