Василий Шуйский

Тогда, в 1609 году, бояр, которые стали бы договариваться с Сигизмундом III, нашли только в Тушине. 29 декабря 1609 года состоялась «присяга бояр московских» по совету с патриархом Филаретом, гетманом князем Романом Ружинским и всем «рыцарством». По образцу решения земского собора был оформлен приговор, в перечне чинов которого присутствовали бояре и окольничие, члены Государева двора, «и из городов приказные люди, и дети боярские, и атаманы с козаки въсе войско, и стрелцы, и всякие служивые и неслуживые люди». Было решено не поддерживать больше того, кто назывался царем Дмитрием, и продолжать сражаться «против Шуйского з братьею», а также «против всякого неприятеля». «Литовские и русские люди» договаривались действовать совместно, «а о земъских и о всяких делех советовати меж собою всем вместе». После этого последовало посольство русских тушинцев Михаила Глебовича и Ивана Михайловича Салтыковых, князя Василия Михайловича Мосальского и дьяка Ивана Тарасьевича Грамотина (всего более двадцати человек), заключившее под Смоленском 14 февраля 1610 года договор об условиях призвания королевича Владислава на русский престол[471]. Этот основополагающий документ фактически содержал программу действий «после Василия Шуйского». Русские тушинцы придумали удобную для них политическую комбинацию — поставление на престол «прирожденного» государя, при гарантии того, что он перейдет в «греческую веру» и будет венчан на царство от русского патриарха «по древнему чину». После этого знати будут гарантированы ее права: «бояром бы и окольничим и всяким думным, и ближним людем в господаръских чинах и поведениях быть по прежнему». В остальных делах заметно стремление ограничить «царя Владислава Жикгимонтовича» тем, что основные дела в государстве о жалованье, налогах и прочем он должен был решать «советовав з бояры и з землею»[472].

Как отметил еще С. Ф. Платонов, король Сигизмунд III, договариваясь с русскими тушинцами, подтверждал пункты «ограничительной записи», добровольно принятой на себя царем Василием Шуйским при вступлении на престол. В переложении королевской канцелярии ее основные тезисы о совместном суде царя и бояр выглядели следующим образом: «А все то господарь его милость чинити будет с порадою и намовою бояр думных, а без рады и намовы бояр думных господарь его милость ничого чинити не будет рачить». Из этого пункта королевского «отказа» (ответа) куда-то исчезла «вся земля», которой русские тушинцы все же отводили более значительную роль. Иначе, и с введением нового порядка обсуждения, король отвечал на вопрос о раздаче «воеводств» и «урядов» польским и литовским «паном на Москве». Вместо запретительного пункта договора русских тушинцев в королевском ответе сказано обтекаемо, что решение о жалованье будет принято «за спольною (объединенною. — В. К.) обоих господарств радою». Главным же положением, которое должно бы было отрезвить русских, оказалось то, что окончательное решение должен принимать «его королевская милость», как «будет под Москвою и на Москве». Однако русские послы тушинского войска все-таки приняли присягу «Зигмунту Ивановичу»[473]. Помимо русских тушинцев в это время началась присяга «милостивому и наеснейшему каралю Полскаму и великому князю Литовскому Третьяму Жикгимонту Ивановичи) и ево сыну королевичю государю царю и великому князю Владиславлю Жикгимонтовичю всеа Русии» воевод и дворян Зубцова, Ржевы Владимировой и других городов[474].

После низложения царя Василия Шуйского бывшие русские тушинцы, оказавшиеся в столице, получили возможность действовать в осуществление своих планов. В пору патового противостояния с Лжедмитрием II, ожидавшим под Москвой, что власть сама упадет ему в руки, Боярская дума во главе с князем Федором Ивановичем Мстиславским сделала другой выбор — в пользу королевича Владислава. Гетман Станислав Жолкевский, выступивший в поход из Можайска 20 (30) июля 1610 года, знал об этом уже на подходе к столице. Придя под Москву, он не стал форсировать события, а встал отдельным лагерем под столицей. Вместе с ним находились уже присягнувшие королевичу Владиславу под Царевым Займищем русские воеводы и служилые люди. Кто-то, как Иван Салтыков, некогда служил Лжедмитрию II и после распада Тушинского лагеря перешел на королевскую сторону, а воевода Григорий Валуев был до капитуляции в Цареве Займище последовательным защитником царя Василия Шуйского. Присутствие их в ставке Жолкевского лучше всего демонстрировало возможность союза бывших тушинцев и лояльных подданных царя Василия Шуйского: компромиссом между ними могла быть присяга королевичу Владиславу. Тем более, что гетман допускал переход королевича в православие и обещал поддержку в борьбе с войском Лжедмитрия под Москвой. К гетману Жолкевскому в итоге и обратились московские бояре 26 июля (5 августа) 1610 года, когда стало понятно, что справиться с вооруженными отрядами Вора самостоятельно не удастся. Королевской стороне оставалось только не оттолкнуть руку, протянутую для союза[475].