Василий Сталин. Сын «отца народов»

Но так ли справедливы и законны, — судьба моего дела и нынешняя действительность? Действительно ли не требуется Ваше личное вмешательство, во имя правды и справедливости? Это можете решить только Вы сами!

Принося свои извинения за беспокойство, — мне придется объяснить Вам все (насколько это возможно в заявлении) о истории моего дела и последующих мучениях, длящихся уже более 5-ти лет. И просить Вашего личного вмешательства. Наилучший способ — выслушать меня.

История моего дела делится на III этапа.

I этап — 27 апреля 1953 года — беспричинно и незаконно, без санкции прокурора и вопреки депутатскому иммунитету, ко мне по обоюдному согласию Маленкова, Берия и Булганина начальником следственной части МВД (того времени) Владзимерским (в прежних заявлениях Василий ошибочно именовал его Владимирским; принятая же транскрипция фамилии Льва Емельяновича — Влодзимирский. — Б. С.), — я был арестован.

Незаконно арестовав, — надо было доказать необходимость ареста. Это было поручено Владзимерскому. Поощряемый в этом гнусном деле Берия и, как ни странно, особенно Булганиным, — Владзимерский, — не без труда, но создал дело, вполне оправдывающее (?!) арест.

Формула создания дела была проста: клевещите, клевещите, что-либо да пригодится (здесь Василий Иосифович слегка перефразировал английского философа Фрэнсиса Бэкона, утверждавшего: «Клевещите, клевещите — что-нибудь да останется». — Б. С.)… В такой обстановке было создано дело.

II этап — после ареста Берия, Владзимерского и других, — дело было приостановлено. Более того, — работники МВД желали мне успехов в дальнейшей жизни и работе, предсказывая с дня на день, — освобождение. В этот период благодаря Вам и Серову (на самом деле — Круглову. — Б. С.) я имел возможность подлечить свое здоровье.

III этап — Булганин, став председателем Совета Министров СССР, — не захотел прекращения дела. Это неудивительно. Ведь и он дал в 1953 году санкцию на незаконный арест и помог созданию дела. Более того, он скрепил свои действия документами и отступать (?!) во имя правды и справедливости (человеку, думающему только о себе и своем Я) было не совсем удобно. Следовательно, надо было доказать мою виновность, т. е. справедливость (?!) ареста в 1953 году. Лучшего доказательства этого, чем сфабрикованное (уже расстрелянным) Владзимерским, — не было. И Булганин настоял это дело считать основой обвинения, так как он знает это дело и считает его верным. Еще бы, ведь оно составлялось по его указанию и при полной его поддержке.

Все это я, к несчастью своему, слишком поздно узнал и понял. Обиды свои адресовал неверно, чем затруднял работу честных людей и восстанавливал их против себя. Это прежде всего относится к Серову и следователю Калистову.

Но и это не все. Булганину нужен был суд, который облек бы этот произвол (парадокс — из беззакония рождается закон) во вполне законный приговор. И этого он добился. Добился потому, что вынудил честных людей подчиниться его требованиям (прямо скажем: власти хватило, слово его было слишком весомо), и за основу обвинения было взято созданное в мае 1953 года — Владзимерским. А по делу, созданному Владзимерским, ни один суд не вынес бы оправдательный приговор.

Да и сам я усложнил свое положение тем, что верил в его честность и молчал (обо всем, что касалось Булганина, как на следствии, так и на суде), — не отбивался от неверных обвинений. Полагая, что он, как человек честный, сам скажет, что им лично было утверждено в делах ВВС МВО (над этим пассажем Никита Сергеевич мог только от души посмеяться; Василий явно переборщил, представляя себя девственно наивным человеком; Хрущев достаточно повидал в жизни, чтобы понять: допустить, что Булганин добровольно признает себя соучастником в расхищении государственных средств (пусть и подпадающим под амнистию) и поставит крест на своей политической карьере, мог только идиот, а сына Сталина Никита Сергеевич идиотом никогда не считал. — Б. С.). Он же нечестно воспользовался моим молчанием.

Правда, на суде мне уже кое-что стало ясно, однако, не зная порядка и своих прав, я упустил возможность подачи кассационной жалобы. В дальнейшем я взывал к совести Булганина, но безрезультатно. Описать всего невозможно. Но такова, вкратце, история моего дела, которая тянулась три года и закончилась приговором к 8 годам и. т. л. Вы можете спросить: но ведь были честные люди, почему они молчали? Подумайте откровенно, — кто бы стал слушать в то время, что Булганин нечестно и незаконно поступает?!

Уверяю Вас, что и Вы не стали бы слушать такие заявления в тот период времени. Что же касается честных людей, то они, конечно, были и что могли делали, но много ли они были в силах сделать? Конечно, нет. Выступить сейчас (когда дело сделано и срок прошел немалый) с разоблачением не каждый, знающий истину, захочет. Ибо дело щекотливое. Поэтому люди молчат или повторяют ранее зафиксированное в документах. Так им спокойнее, и я понимаю этих людей, — жизнь есть жизнь, — и виню во всем одного Булганина.