Василий Тёркин

Докатился некий гул,
Задрожали стены.
На том свете свет мигнул,
Залились сирены.

Прокатился долгий вой

Над глухим покоем…
Дали вскорости отбой.
– Что у вас такое?

– Так и быть – скажу тебе,

Но держи в секрете:
Это значит, что ЧП
Нынче на том свете.

По тревоге розыск свой

Подняла Проверка:
Есть опасность, что живой
Просочился сверху.

Чтобы дело упредить,

Срочное заданье:
Ну… изъять и поместить
В зале ожиданья.

Запереть двойным замком,

Подержать негласно,
Полноценным мертвяком
Чтобы вышел.
– Ясно.

– И по-дружески, любя,

Теркин, будь уверен —
Я дурного для тебя
Делать не намерен.

Но о том, что хочешь жить,

Дружба, знаешь, дружбой,
Я обязан доложить…
– Ясно…
– …куда нужно.

Чуть ли что – меня под суд.

С места же сегодня…
– Так. Боишься, что пошлют
Дальше преисподней?

– Все ты шутки шутишь, брат,

По своей ухватке.
Фронта нет, да есть штрафбат,
Органы в порядке.

Словом, горе мне с тобой, —

Ну какого черта
Бродишь тут, как чумовой,
Беспокоишь мертвых.

Нет – чтоб вечности служить

С нами в тесной смычке, —
Все в живых охота жить.
– Дело, брат, в привычке.

– От привычек отвыкай,

Опыт расширяя.
У живых там, скажешь, – рай?
– Далеко до рая.

– То-то!

– То-то, да не то ж.
– До чего упрямый.
Может, все-таки дойдешь
В зале в этой самой?

– Не хочу.

– Хотеть – забудь.
Да и толку мало:
Все равно обратный путь
Повторять сначала.

– До поры зато в строю —

Хоть на марше, хоть в бою.

Срок придет, и мне травою

Где-то в мире прорасти.
Но живому – про живое,
Друг бывалый, ты прости.

Пусть мне скажут, что ж ты, Теркин,

Рассудил бы, голова,
Большинство на свете мертвых,
Что ж ты, против большинства?

Я оспаривать не буду,

Как не верить той молве,
И пускай мне будет худо —
Я останусь в меньшинстве.

Если он не даром прожит,

Тыловой ли, фронтовой —
День мой вечности дороже,
Бесконечности любой.

А еще, сознаться можно,

Потому спешу домой,
Чтоб задачей неотложной
Загорелся автор мой.

Пусть со слов моих подробно

Отразит он мир загробный,
Все по правде.
А приврет —
Для наглядности подсобной —
Не беда. Наоборот.

С доброй выдумкою рядом

Правда в целости жива.
Пушки к бою едут задом, —
Это верные слова…

Так что, брат, с меня довольно

До пребудущих времен.
– Посмотрю – умен ты больно!
– А скажи, что не умен?

Прибедняться нет причины:

Власть Советская сама
С малых лет уму учила —
Где тут будешь без ума!

На ходу снимала пробу,

Как усвоил курс наук.
Не любила ждать особо,
Если понял что не вдруг.

Заложила впредь задатки

Дело видеть без очков.
В умных нынче нет нехватки,
Поищи-ка дураков.
– Что искать – у нас избыток
Дураков – хоть пруд пруди,
Да каких еще набитых —
Что в Системе, что в Сети…

– А куда же их, примерно,

При излишестве таком?
– С дураками планомерно
Мы работу здесь ведем.

Изучаем досконально

Их природу, нравы, быт,
Этим делом специальный
Главк у нас руководит.

Дуракам перетасовку

Учиняет на постах.
Посылает на низовку,
Выявляет на местах.

Тех туда, а тех туда-то —

Четкий график наперед.
– Ну, и как же результаты?
– Да ведь разный есть народ.

От иных запросишь чуру —

И в отставку не хотят.
Тех, как водится, в цензуру —
На повышенный оклад.

А уж с этой работенки

Дальше некуда спешить…
Все же – как решаешь, Теркин?
– Да как есть: решаю жить.
– Только лишняя тревога.
Видел, что за поезда
Неизменною дорогой
Направляются сюда?

Все сюда, а ты обратно,

Да смекни – на чем и как?
– Поезда сюда, понятно,
Но отсюда – порожняк?

– Ни билетов, ни посадки

Нет отсюда «на-гора».
– Тормозные есть площадки,
Есть подножки, буфера…

Или память отказала,

Позабыл в загробном сне,
Как в атаку нам, бывало,
Доводилось на броне?

– Трудно, Теркин, на границе,

Много легче путь сюда…
– Без труда, как говорится,
Даже рыбку из пруда…

А к живым из края мертвых —

На площадке тормозной —
Это что – езда с комфортом, —
Жаль, не можешь ты со мной
Бросить эту всю халтуру
И домой – в родную часть.

– Да, но там в номенклатуру

Мог бы я и не попасть.
Занимая в преисподней
На сегодня видный пост,
Там-то что́ я на сегодня?
Стаж и опыт – псу под хвост?..

Вместе без году неделя,

Врозь на вечные века…

И внезапно из тоннеля —

Вдруг – состав порожняка.

Вмиг от грохота и гула

Онемело все вокруг…

Ах, как поручни рвануло

Из живых солдатских рук;
Как хватало мертвой хваткой
Изо всех загробных сил!
Но с подножки на площадку
Теркин все-таки вступил.

Долей малой перевесил

Груз, тянувший за шинель.
И куда как бодр и весел,
Пролетает сквозь тоннель.

Комендант иного мира

За охраной суетной
Не заметил пассажира
На площадке тормозной.

Да ему и толку мало:

Порожняк и порожняк.
И прощальный генералу
Теркин
ручкой
сделал знак.

Дескать, что кому приго дней.

На себя ответ беру,
Рад весьма, что в преисподней
Не пришелся ко двору.

И как будто к нужной цели

Прямиком на белый свет,
Вверх и вверх пошли тоннели
В гору, в гору.
Только – нет!

Чуть смежил глаза устало,

И не стало в тот же миг

Ни подножки, ни состава —

На своих опять двоих.

Вот что значит без билета,

Невеселые дела.

А дорога с того света

Далека еще была.

Поискал во тьме руками,

Чтоб на ощупь по стене…
И пошло все то круга ми,
От чего кричат во сне…

Там в страде невыразимой,

В темноте – хоть глаз коли —
Всей войны крутые зимы
И жары ее прошли.
Там руин горячий щебень
Бомбы рушили на грудь,
И огни толклися в небе,
Заслоняя Млечный Путь.

Там валы, завалы, кручи

Громоздились поперек.
И песок сухой, сыпучий
Из-под ног бессильных тек.

И мороз по голой коже

Драл ножовкой ледяной.
А глоток воды дороже
Жизни, может, был самой.

И до робкого сознанья,

Что забрезжило в пути, —
То не Теркин был – дыханье
Одинокое в груди.

Боль была без утоленья

С темной тяжкою тоской.
Неисходное томленье,
Что звало принять покой…

Но вела, вела солдата

Сила жизни – наш ходатай
И заступник всех верней, —
Жизни бренной, небогатой
Золотым запасом дней.

Как там смерть ни билась круто,

Переменчива борьба,
Час настал из долгих суток,
И настала та минута —
Дотащился до столба.
До границы.
Вот – застава,
Поперек дороги жердь.
И дышать полегче стало,
И уже сама устала
И на шаг отстала
Смерть.

Вот уж дома – только б ноги

Перекинуть через край.
Но не в силах без подмоги,
Пал солдат в конце дороги.
Точка, Теркин.
Помирай.

А уж то-то неохота,

Никакого нет расчета,
Коль от смерти ты утек.
И всего-то нужен кто-то,
Кто бы капельку помог.

Так бывает и в обычной

Нашей сутолоке здесь:
Вот уж все, что мог ты лично,
Одолел, да вышел весь.

Даром все – легко ль смириться —

Годы мук, надежд, труда…
Был бы бог, так помолиться.
А как нету – что тогда?

Что тогда – в тот час недобрый,

Испытанья горький час?
Человек, не чин загробный,
Человек, тебе подобный, —
Вот кто нужен, кто бы спас…
Смерть придвинулась украдкой,
Не проси – скупа, стара…

И за той минутой шаткой

Нам из сказки в быль пора.

В этот мир живых, где ныне

Нашу службу мы несем…

– Редкий случай в медицине, —

Слышит Теркин, как сквозь сон.

Проморгался в теплой хате,

Простыня – не белый снег,
И стоит над ним в халате
Не покойник – человек.

И хотя вздохнуть свободно

В полный вздох еще не мог,
Чует – жив!
Тропой обходной
Из жары, из тьмы безводной
Душу с телом доволок;
Словно той живой, природной,
Дорогой воды холодной
Выпил целый котелок…

Поздравляют с Новым годом.

– Ах, так вон что – Новый год!
И своим обычным ходом
За стеной война идет.

Отдохнуть в тепле не штука.

Дай-ка, думает, вздремну.

И дивится вслух наука:

– Ай да Теркин! Ну и ну!
Воротился с того света,
Прибыл вновь на белый свет.

Тут уж верная примета:

– Жить ему еще сто лет!