Василий Тёркин

В ночь, как все, старик с женой
Поселились в яме.
⁹⁵

А война — не стороной,Нет, над головами.

Довелось под старость лет:

Ни в пути, ни дома,
А у входа на тот свет
¹⁰⁰ Ждать в часы приёма.

Под накатом из жердей,

На мешке картошки,
С узелком, с горшком углей,
С курицей в лукошке…

¹⁰⁵

Две войны прошёл солдатЦелый, невредимый.
Пощади его, снаряд,
В конопле родимой!

Просвисти над головой,

¹¹⁰ Но вблизи не падай,
Даже если ты и свой, —
Всё равно не надо!

Мелко крестится жена,

Сам не скроешь дрожи!
¹¹⁵ Ведь живая смерть страшна
И солдату тоже.

Стихнул грохот огневой

С полночи впервые.
Вдруг — шаги за коноплёй.
¹²⁰ — Ну, идут… немые…

По картофельным рядам

К погребушке прямо.
— Ну, старик, не выйти нам
Из готовой ямы.

¹²⁵

Но старик встаёт, плюётПо-мужицки в руку,
За топор — и наперёд:
Заслонил старуху.

Гибель верную свою,

¹³⁰ Как тот миг ни горек,
Порешил встречать в бою,
Держит свой топорик.

Вот шаги у края — стоп!

И на шубу глухо
¹³⁵ Осыпается окоп.
Обмерла старуха.

Всё же вроде как жива, —

Наше место свято, —
Слышит русские слова:
¹⁴⁰ — Жители, ребята!..

— Детки! Родненькие… Детки!..

Уронил топорик дед.
— Мы, отец, ещё в разведке,
Тех встречай, что будут вслед.

¹⁴⁵

На подбор орлы-ребята,Молодец до молодца.
И старшой у аппарата, —
Хоть ты что, знаком с лица.

— Закурить? Верти, папаша. —

¹⁵⁰ Дед садится, вытер лоб.
— Ну, ребята, счастье ваше —
Голос подали. А то б…

И старшой ему кивает:

— Ничего. На том стоим.
¹⁵⁵ На войне, отец, бывает —
Попадает по своим.

— Точно так. — И тут бы деду

В самый раз, что покурить,
В самый раз продлить беседу:
¹⁶⁰ Столько ждал! — Поговорить.

Но они спешат не в шутку.

И ещё не снялся дым…
— Погоди, отец, минутку,
Дай сперва освободим…

¹⁶⁵

Молодец ему при этомПодмигнул для красоты,
И его по всем приметам
Дед узнал:
— Так это ж ты!

Друг-знакомец, мастер-ухарь,

¹⁷⁰ С кем сидели у стола.
Погляди скорей, старуха!
Узнаёшь его, орла?

Та как глянула:

— Сыночек!
Голубочек. Вот уж гость.
¹⁷⁵ Может, сала съешь кусочек,
Воевал, устал небось?

Смотрит он, шутник тот самый:

— Закусить бы счёл за честь,
Но ведь нету, бабка, сала?
¹⁸⁰ — Да и нет, а всё же есть…

— Значит, цел, орёл, покуда.

— Ну, отец, не только цел:
Отступал солдат отсюда,
А теперь, гляди, кто буду, —
¹⁸⁵ Вроде даже офицер.

— Офицер? Так-так. Понятно, —

Дед кивает головой. —
Ну, а если… на попятный,
То опять как рядовой?..

¹⁹⁰

— Нет, отец, забудь. ОтнынеНерушим простой завет:
Ни в большом, ни в малом чине
На попятный ходу нет.

Откажи мне в чёрствой корке,

¹⁹⁵ Прогони тогда за дверь.
Это я, Василий Тёркин,
Говорю. И ты уж верь.

— Да уж верю! Как получше,

На какой теперь манер:
²⁰⁰ Господин, сказать, поручик
Иль товарищ, офицер?

— Стар годами, слаб глазами,

И, однако, ты, старик,
За два года с господами
²⁰⁵ К обращению привык…

Дед — плеваться, а старуха,

Подпершись одной рукой,
Чуть склонясь и эту руку
Взявши под локоть другой,
²¹⁰ Всё смотрела, как на сына
Смотрит мать из уголка.

— 3акуси ещё, — просила, —

Закуси, поешь пока…
И спешил, а всё ж отведал,
²¹⁵ Угостился, как родной.
Табаку отсыпал деду
И простился.

— Связь, за мной! —

И уже пройдя немного, —
Мастер памятлив и тут, —
²²⁰ Тёркин будто бы с порога
Про часы спросил:

— Идут?

— Как не так! — и вновь причина
Бабе кинуться в слезу.

— Будет, бабка! Из Берлина

²²⁵ Двое новых привезу.