Василика Даль: Возрождение

– Как? Мы тебя оставили на час или больше, не суть, но ты обокрала выставку! Без нас?! Ты сделала это у них под носом, среди бела дня! Я впечатлен, хранитель. – Матвей первый решился осмотреть коробки, и, когда он утвердительно кивнул, мол это те самые, Сперанский подпустил к ним Алину. Так, как только она могла понять, что из них реально было частью того шара, а, что просто кусок золота. И после ее проверки оказалось, что один ящик был лишним. – И мы можем съезжать теперь? – поинтересовался Матвей, засовывая эти ящики обратно в шкаф и прикрывая сверху покрывалом, которое я сняла с кровати.

– Нет, – ответила я, сев на стул у стола, почувствовав сильную усталость. – Сделаем, как и планировали, только без проникновения. Я в некотором роде облегчила нам задачу. Алина, принимая во внимание новые обстоятельства, мысли другие появились?

– Вообще да, – та согласно кивнула и присела на кровать. – Вместо того, чтобы полностью воссоздавать эти экспонаты, можно сделать иллюзию на самый обычный камень. Разницы никто не заметит, все будут смотреть и видеть то, что на картинке самой витрины. Это займет намного меньше времени, чем мы планировали.

– Чтобы создать стойкую иллюзию на очень долгое время, у нас уйдет около двух часов, – сообщил Матвей, восторженно смотря то на меня, то на Алину. Видимо, мы и правда ему пригодились, чем сильно удивили и его, и самих себя, упростив дело до нельзя.

– Тогда вы можете уйти с банкета пораньше, а я останусь, и буду создавать иллюзию вашего нахождения там. Иллюзия здесь, иллюзия там, день иллюзий прям, – весело объявила я, слишком счастливо улыбаясь. Почувствовав знакомый холодок прикоснувшегося к затылку, я взглянула на Алину, которая пыталась просмотреть воспоминания, но я не впустила ее в свою голову.

Захлопнула между нами дверь.

– Все равно ты какая-то странная, – уверенно произнесла она, настойчиво прорываясь ко мне в голову.

– Расходимся, – объявил Матвей, по-учительски взирая на меня с Алиной. Как же иногда сложно выключить этого «учителя», прочного засевшего в моем товарище. – Не спорю, что вы прекрасны во всем, но даже вам надо подготовиться, и, чем раньше начнем, тем лучше.

– Тебя что-то тревожит, – сказала Алина, когда за Матвеем захлопнулась дверь, все так же внимательно изучая меня заинтересованным взглядом. – И я не могу понять…

– Увидеть, – поправила я ее, скрестив руки на груди. – Ты не можешь увидеть, что именно беспокоит.

– Хорошо, – она согласно кивнула и поднялась на ноги, принявшись расхаживать по комнате, иногда задерживая на мне долгий взгляд. – Я не могу увидеть, что именно, потому что ты не пускаешь меня в голову, поэтому спрашиваю еще раз, – она замерла напротив меня, – что тебя тревожит?

– Тео, – выдохнула я, решив, что таить этот факт бессмысленно. – Меня то ли смущает, то ли пугает его настойчивость на пустом месте. Тебе не кажется это странным?

– Может у них культура такая? – спросила она, вопросительно пожимая плечами. Алина снова принялась расхаживать по номер туда-сюда, туда-сюда, как давно запущенный маяк. – Не обращай на него внимания, нам его немного осталось терпеть, и если ты его так боишься, то держись от него подальше.

– Я его не боюсь, – запротестовала я усмехнувшись, а Алина обернулась ко мне удивленная моим раздражительным тоном не меньше, чем я сама. Без понятия, откуда он взялся.

– Ого, он тебя сильно задел, – сказала она, все так же изумленно смотря на меня сверху вниз. – Просто давай…

– “Просто” никогда не бывает, – снова раздражительный тон, снова Алина пораженно округляет глаза и неосознанно пятится к своей двери, желая уйти.

– Как знаешь, но не принимай все близко к сердцу.

После этих слов мое хорошее настроение, знатно подпортилось, потому что фраза «не воспринимай все близко к сердцу» действовала на меня неожиданно неприятным образом.

Почему я разозлилась на это? Почему меня стала раздражать правда? Да потому что это истина, с которой я борюсь на протяжении всей своей жизни. С этой правдой я вроде бы смирилась и научилась жить, но, когда мне напоминают о том, что ни хрена у меня не получается, я взрываюсь. Я на самом деле слишком восприимчива к миру и к людям. Эта восприимчивость стала моей огромной проблемой в жизни.

Даже сейчас, когда я могу отодвинуть странного Тео на второй план, я этого не делаю, потому что меня волнует его странное поведение, которое ничем не вызвано с моей стороны!

Даже сейчас видно, что мои попытки быть непоколебимой и отстраненной от всего ненужного, проваливаются на глазах, потому что мою чуткую персону волнует каждая незначительная мелочь.

Так было всегда.

Я не так сильна духом, как может показаться со стороны, но с каждым годом я чувствую, что становлюсь сильней не только физически.

Это сейчас так, а раньше я лишь делала “стойкий” вид. У меня не было выбора, потому что, если хочешь выжить во враждебной среде, надо уметь забывать о страхах.

Астанинская школа боевых искусств была враждебной средой.