Василиса

Пятеро деток. Бельчонок - любил лизаться, а ушки словно кисточки у белки, Кусака - кусался, шерсть его вечна торчала в разные стороны, видок у него был еще тот... Была тут девочка, я ее называла Зайка, за длинные и подвижные ушки. В отличие от Кусаки - вечно прихорашивалась, вылизывала себя и всячески следила, чтобы каждый волосик лежал ровненько. Вторая девочка Рыжик - ее грива лоснилась охрой и была светлее, чем у остального помета лис. Ей не требовался уход за собой - она могла покорить любого с первого взгляда. Очень неожиданный, приятный окрас тела завораживал. Главой моей банды был Балбес - неспокойный лисенок, что вечно получал от жизни тумаков. Кто умудряется пораниться, выходя из норы - он. Кто дает мышам себя покусать - тоже он. Кто затевает все драки, лезет в воду, тонет, его спасают, а потом он снова лезет в холодный ручей? Продолжать было можно до бесконечности - Балбес был настоящим балбесом, оболтусом, егозой и заводилой этой неугомонной компании.

Лисята уже подросли, окрепли, их мордочки вытянулись. Черный мех, данный от рождения, сменился на рыжий, на грудке, на хвостах появились первые белые островки шерсти, а ушки и лапки почернели. Они все реже оставались в норе, когда я отлучалась, и все чаще влипали в неприятности.

В один прекрасный день я попросту взяла их с собой. Пришлось за шкирку тащить Балбеса, остальная компания, видя как уносят главного бармалея - поскакала следом. Балбес трепыхался в пасти и возмущенно пищал. А вот фигу - не отпущу. Так я буду уверенна, что до поля с мышами ты дойдешь не покалеченный и целый.

Раньше их мир ограничивался логовом норы, затем ее окрестностями. Молодой исследовательский дух заставлял их обнюхивать каждый закуток около нашей норы, каждое деревце. Сейчас их мир рос, наполнялся новыми объектами, вещами, предметами. Они носились взад-вперед, то обгоняя меня, то до неприличия отставая. Мы попробовали все - и грязную лужу и цапнуть лягушку и поесть одуванчик и укусить грибочек. Балбес жалобно стонал и визжал, просил отпустить его на подвиги с братьями и сестрами. Что ж. Я сжалилась и отпустила. Он тот час же измазался в вонючей странной жиже, подцепил несколько колючек от лопухов и теперь липкие катышки плотно засели на его шкуре. Но ему было все равно - он визжал и носился с братьями и сестрами, радуясь пригожему деньку и радуясь дальней прогулке.

Инстинкты вели моих ребят, руководили ими. В их играх прослеживались охотничьи повадки, в их походке прослеживалась уже не детская косолапость, а следы их уже все больше походили на ровную цепочку.

На поле я мышковала, полностью погрузилась в этот процесс. Холодная зима, год в лисьей шкуре, и вот я уже сносно прыгала за мышками. Стоило лишь сконцентрироваться, прислушаться и мои глаза словно бы превращались в рентгены - я видела происходящее под снегом, под землей... Но до чего же было обидно, когда Бельчонок поймал свою первую мышь! Он был рожден лисой и удача сопутствовала ему. Со своей первой добычей, он с рыком расправился в один присест. Я завистливо вздохнула. Было в моем вздохе и кое-что еще - материнская гордость, радость. Мой малыш окреп и вырос - мой малыш стал самостоятельным. Острая тревога, тоска сковала тело. Вскоре я стана ему не нужна. Но разве это причина для горечи? Я же должна наоборот радоваться...

День в поле прошел плодотворно. Лисята учились охотиться, играли в лучах солнца и скакали по зеленой траве. Почти все поймали по мышке ил по две - у них были прирождённые охотничьи инстинкты. Только Балбес поймал сверчка, вместо мышки. К несчастью для насекомого - Балбес его проглотил...

Возвращаться в нору я не собиралась. Щенки беспокойно носились подле меня с приходом сумерек, искали ямки и не понимали - где же будет спать? Я улеглась, развалилась подле кустов и спокойно смотрела за их беготнёй. Первой рядом со мной прилегла Зайка. Ее шершавый язык принялся вылизывать тельце, иногда она вылизывала даже меня. Малышка свернулась под моих обком в крошечный рыжий комочек и сладко зевала. Я не удержалась и также широко зевнула. Глядя на сестру - к нам присоединился Кусака и Рыжик. Кусака потоптался по моей спине, боку, но все же уснул не на мне, а рядом. Хоть уснул он и быстро - но даже во сне он покусывал то меня за левую ногу, то сестру за хвост. Рыжик не хотела лежать с мистером-челюсти и перебралась от него подальше. Последними присоединились Балбес и Бельчонок.

Их держал страх, опасения - они боялись спать под открытым небом, не в норе. Но глядя на меня, на брата и сестер, малыши присоединились и уснули крепким сном.

Ночью ухала сова, рыскала по полю в поисках поживы, ночью пробежал мимо кабан, проползли мимо пару гадюк. От громких криков, шорохов и топота копыт кабана - лисята просыпались, но инстинкт велел им молчать в минуты опасности и они действительно не издавали ни звука, пока не миновала мимо нас опасность.