Василиса

Жива! Невредима! Наполовину полиняла, вполовину сменила шкуру с зимней на летнюю. Она заматерела, превратилась в настоящую хитрую лису. Она учуяла запах рыбы и лишь затем мой. Мы с несколько секунд наблюдали друг за другом, прежде чем она двинулась ко мне. Я пристально за ней следил. Чего она хочет? Лисий нос принялся осматривать каждый куст на берегу реки. Затем, она нашла в камышах обглоданную мною рыбу и принялась жадно подъедать остатки.

Голодная... Сердце моё вздрогнуло и растаяло. Моя рыжая воровка была голодна! Я окунул в реку морду и подловил рыбину побольше, словно бы случайно, по большой дуге закинул её в прибрежные кусты. Лисица рыжей стрелой бросилась за добычей. Но вместо того, чтобы утащить рыбину подальше - она на месте принялась поедать её. Я не видел её в кустах, но слышал скрежет зубов, рычание зверя. Она прикончила всю рыбу целиком и вновь уселась на берегу. Ждёт добавки? Нет уж. Воровкам более не подают. Лисичка покрутила хвостиком, лисичка покрутила головой, а потом поднялась выше по течению и вошла в воду. Она по-собачьи переплыла реку и тяжело вывалилась на противоположный берег реки. Вода смысла часть зимнего пуха, вода намочила её. Передо мной предстало исхудалое, тощее тело зверя. Для неё вес был почти катастрофический. Не удивительно - что она набросилась на рыбу столь стремительно и не удосужилась припрятать "свою добычу". Она была голодная. Лисичка отряхнулась от воды и скрылась в лесу, на противоположном берегу. Я так и остался стоять в медвежьей шкуре посреди реки.

Шёл июнь. Я периодически встречал её мышкующей на полях, охотящейся на утят и гусят, поедающей падаль и даже всякую ягоду. Она набрала килограмм, но не более. Почему она выживает одна? Со стаей было бы подручное. К тому же здесь неподалёку есть одна стая, где она бы прижилась. Но нет. Эта лиса упорно выживала сама по себе.

В последний день июня я вышел на берег широкой реки, чтобы в очередной раз потешиться рыбкой - и опешил...

***

Запах охотника учуяла сразу. Запах лис чуть позднее. Все же человек пах гуще, пах сильнее, насыщеннее. Я знала этого человека. Именно он убил Белого хвостика.

В этот раз он продвигался к стае лис. Пара молодых лисят, да самка с папкой. У охотника было ружьё, а у лис не было ничего. Я поклялась никогда более не подходить к людям, никогда более не приближаться к сородичам, но обе эти клятвы я нарушила, едва раздался первый выстрел. Писк лисят, шипение мамы-лисы. Труп их папы-лиса упал на землю... Я бежала и боялась не успеть, бежала и нарушала сразу две клятвы. К черту естественный отбор! Я умру или погибну, но в обиду эту семью не дам!

Второй выстрел! Уже два трупа! Я мчалась, когда охотник отложил ружьё, мчалась, когда склонил свои грязные, вонючие пальцы к лисятам. Он не успел понять, не успел сообразить что произошло. Не успел. В этот раз его шею не защищал ни свитер ни шарф.

Зимой я опоздала, зимой была ослаблена голодом и холодом. Сейчас я была в полной силе, я была стремительная как стрела и сильная как полноводная река.

Я как капкан захлопнула свою пасть на его шее. Его агония была долгой. Он бился, наносил по мне свирепые удары, ломал мои кости, в клочья рвал шерсть. Его агония приносила боль и она не приносила мне ни радости, ни удовлетворения. Это не было местью за убийство Белого хвостика, это не было местью за только что убитых лис. Я убивала ради молодых лисят.

Кровь человека заливала мой рот, окрасила мою белую пасть багряными каплями и окрашивала рыжую, черную, белую шерсть в красный цвет.

Итак. Я убила человека.

Самобичевание, психоанализ отложим на потом - у меня пять лисят и три трупа, один из которых человеческий.

Старая поговорка - нет дела, нет тела.

Тело этого человека может вывести собак на меня, на этих лисят, на другую любую лису! Или все же не может? Этот человек забрался глубоко в лес, может его не найдут? Я принялись обнюхивать его и судорожно прикидывать - через сколько о человеке схватятся? Я представляла себе поиски с вертолета, отстрел лис и тьму гончих по своему следу. Страх рисовал ужасные картины!

Здесь неподалеку есть река. Если спущу труп на воду - его унесёт далеко вниз и никто меня не найдет... Но как дотащить его? Не в зубах же тянуть это тело? Зверь мгновенно отступил, предоставляя право действия человеку. Я обернулась. На теле расцветали синяки. Но были ли у меня переломы - не знаю. Местами была содрана кожа... До чего страшная картина!

Не мешкать! Потом себя рассмотрю.

Я ухватила мужчину за куртку и потащила за собой. Позади остались лисята. Они бросились ко мне под ноги и принялись пищать, жаться к обнаженным ногам своими крошечными телами. Черненькие, с едва вытянутыми мордочками, куцыми хвостиками - они не были даже намеком на лис, больше походили на щенков дворняги... Они словно знали, что я собиралась их покинуть, оставить умирать...