Василиск

На руках он внес ее в душевую, горячая вода немного успокоила ее. Сейчас он не видел в ней женщину, восприятие притупилось, задавленное клокочущей яростью. Раньше почти весь курс втайне, а кто-то и открыто мечтал о ней, может, он подумает об этом позже, но сейчас сантиметр за сантиметром он старался смыть всю обиду, весь позор, ненависть.

Из чистого он нашел только сиреневый костюм медсестры. Уложив всхлипывающую Ольгу на кровать в комнате отдыха, бегом принес пару ампул и шприц. Пока он набирал, Ольга все смотрела на него широко открытыми глазами как ребенок, ищущий защиту у отца.

— Посиди со мной, — прошептала она, взяв его за руку.

— Конечно, Оль, повернись на бок, — Алексей быстро сделал ей укол, и заботливо укрыл одеялом.

— Зачем мы это делаем? — Ольга несильно стискивала его ладонь, дыхание начинало выравниваться.

— Потому что не можем иначе, — Алексей сам не раз думал об этом, и сейчас не хотелось ничего выдумывать, пока лекарство не подействует.

— Но ведь это никому не надо.

— Надо, это надо всем нам.

— Ты, правда, так думаешь или просто меня успокаиваешь? — ее дыхание успокоилось, лекарство начало действовать, Ольга возвращалась в себя прежнюю.

— Если бы я не был в этом уверен, то…

— Не надо ничего им делать, они больные, — Ольга перебила его, сильно сжав ладонь.

— Я и не собирался.

— Собирался, я тебя знаю, обещай мне.

Алексей молчал, ярость клокотала внутри, отчего подбирать слова было совсем трудно.

— Обещай! — Ольга со всей силы сжала его ладонь и тут же отпустила, забывшись глубоким сном.

— Обещаю, — Ольга была права, и он понимал это.

Во сне ее лицо стало безмятежным и сбросило пару годов излишней строгости. Теперь он видел ее настоящую, такую, какой и восхищался Марат, говоря всегда, что Оля — актриса, и добра, как его мама.

В комнату вбежала Наташа, как была в длинных лабораторных перчатках и с колбой в руках. Ее лицо и глаза кричали ему вопрос.

— Все хорошо, — ответил Алексей, поправив Ольге по-отечески одеяло, — не инфицирована.

— Слава Богу! — Наташа выдохнула и села рядом. — А ты чего в маске?

Алексей погладил Ольгу по голове, расправив спутанные волосы.

— Посидишь с ней? Надо ей одежду подобрать, хорошо?

Наташа кивнула, обнаружила у себя колбу в руках и поставила ее рядом на тумбочку.

— Это вода, я ее мыла. Когда обнаружил у себя?

— Час назад, желтая зона.

— сильно или только начало?

— Сильно, что-то мы упускаем.

— Возможно, но, мне кажется, я что-то нащупала.

Алексей одобрительно кивнул и направился к выходу.

— Через десять часов скажу точнее, пока нет данных.

— Хорошо, ты переоденься.

— Да, что это я, — Наташа быстро сняла с себя лабораторный халат и перчатки.

— Я пошел в отделение, как проснется, покорми ее.

— Конечно, ты сам поел?

— Да, недавно. Ну, давай, спокойной ночи.

— Спокойной ночи…

Алексей. Нестерпимо захотелось помыться. Он стоял под душем неподвижно, горячая вода безжалостно хлестала по его телу. В голове беспорядочно носился ворох мыслей, будораживших его сознание. Вспоминались детские годы, школа, институт, все перемешалось, все было одновременно, и он не находил себя нигде.

Перед глазами вставали образы то Ани, то Ольги, они сливались вместе, голоса их звучали, то сливаясь, то разносясь в разные стороны.

Аня наклонилась над ним, долго смотрела в его глаза:

— Зачем? — спросила она его голосом Ольги.

Алексей обнаружил себя сидящим на кафеле, упершись в холодную стену… Душ бил ему на ноги горячими струями, они сильно покраснели.

Алексей медленно встал, перекрыл горячую воду и минут пять стоял под холодным душем, приводя голову в порядок.

Переодевшись в чистое, он отправился в отделение. Освещение было почти везде выключено, горел только дежурный свет.

Вдали раздавались сдавленные крики, и от этого в полумраке длинного коридора становилось непосебе.

Возле входа он разглядел фигуру молодого врача, он сидел около стены и медленно курил.

Дверь били изнутри, крики ярости и ужаса доносились из-за нее. В темных иллюминаторах дверей появлялись взлохмаченные головы, затем резкий удар пытался выбить дверь.

— Дверь крепкая, — спокойно проговорил врач, увидев подошедшего Алексея.

— Что случилось?

— Ничего особенного, коллективная агония и психоз, а, может, и наоборот, — он затянулся и продолжил, — меня не было десять минут, она их защищала, а они ее убить хотели. Я не мог растащить их, сил не хватало, а они повалили ее, начали затаптывать.

Он посмотрел на Алексея и вновь затянулся, длинная колбаска пепла упала на его колено, но он даже не шелохнулся.

— А потом я порубил их лопатой, не знаю, скольких, может троих, может пятерых, я не помню, просто рубил всех. Оля вырвалась, сзади меня кто-то стулом успел приложить. А больше ничего не помню, но живой вышел, — он закурил новую от окурка, долго и сильно закашлял.

Алексей оглядел его, он был весь в крови, халат превратился в лохмотья. Окровавленная лопата была вставлена между ручками двери, периодически подрагивая от ударов. Алексей проверил шпингалеты, все было зафиксировано, стекло на иллюминаторах треснуло, но держалось.