Василиск

Картина, открывшаяся взору, была беспредельно ужасной, но измененное алкоголем сознание накладывало на себя защитный фильтр, давая возможность обдумать увиденное.

— Мы специально не стали их трогать, хотели, чтобы ты посмотрел, — сказал Николай.

В холле отделения у трех окон в самых замысловатых и ужасных позах застыли больные. У всех шеи были неестественно вытянуты вперед, открытые широко глаза зловеще блестели, яростный оскал, застывшее движение — все говорило, что они стремились быть ближе или следовали куда-то.

Алексей достал несвежий уже носовой платок и принялся усиленно протирать очки.

— Не один скульптор средневековья не додумался бы до такой инсталляции, впечатляет! — Виктор аж крякнул.

— Скорее, ужасает, — ответил ему Алексей.

— А ведь ты нам рассказывал об этом, помнишь? — Николай посмотрел на озадаченного Алексея.

— Помню, но ведь это была всего лишь умелая стилизация под дневник аптекаря.

— А, может, все же не совсем стилизация?

— Может, и так, но чем нам это поможет? Там ответа не было.

— Ответа то не было, но подобные инсталляции, с позволения сказать, появились на последнем пике эпидемии.

— Точно, видимо, я забыл уже, — удивленно ответил ему Алексей.

— Наконец-то, хоть раз моя память оказалась лучше.

— Вот теперь голова у нас — Николай, — подтвердил Виктор, похлопав его по плечу.

— Думаешь, мы уже прошли пик? — неуверенно спросил его Алексей.

— Я в этом уверен и призываю всех находиться в полной уверенности!

— Это, кстати, легко проверяется, завтра поток дров будет колоссальным, а потом резко сократится, к гадалке не ходи, — Виктор сложил руки на груди с видом бывалого моряка, безотказно предсказывающего погоду по полету альбатросов.

— Скоро сами во всем убедимся. Но остается также и другой вопрос, почему мы еще живы? — Алексей резко вздохнул, вырвавшийся вопрос испугал его.

— Я тоже об этом думал. Но есть и второй вопрос, почему заболела из нас только Аня? — Виктор медленно прикуривал, задумчиво глядя на пламя.

— Думаешь, я об этом не думал? — воскликнул Алексей.

— Уверен, что постоянно об этом думаешь. Так вот я усматриваю в этом связь, но какую, не знаю. Не хватает соображалки, — Виктор, наконец, раскурил сигарету и бросил смятую пачку в кучу с грязными простынями.

— Мало данных, да и стоит ли строить гипотезу по столь малой выборке?

— А может и стоит, — Николай сделал очередной глоток из фляжки и трубно высморкался. — Разве суперформула или вакцина действительно лечит?

— Не очень тебя понимаю.

— Надежда, без нее не будет лечения. А она у нас пока не пришла, а жаль.

Ладно, я пошел на обход, — Алексей, набирая ход, вышел.

Милая моя, не беспокойся, у меня все хорошо. Я себя замечательно чувствую! — пожилая женщина ласково увещевала Ольгу. — Не трать на меня время.

— Галина Николаевна, очень рада, что Вы себя лучше чувствуете, — Ольга прощупывала пульс, напряженно думая о чем-то. — Вы сегодня завтракали?

Да, как Вы сказали, старалась, почти получилось, — смущенно улыбнулась старушка.

— Надо лучше стараться. Не будете нормально питаться, назначу капельницы, — Ольга серьезно посмотрела на пациентку, та сделала вид, что приняла к сведению, но не удержалась и рассмеялась тихим беззлобным смехом.

Ольга покачала головой и пошла к сестринскому столику, внести назначения в журнал. Заложено было небольшой линейкой, последние отметки значились только за вчерашний день. Ольга пролистала дальше, пусто. Резко встав, она направилась в процедурную, где гремела посудой медсестра.

— Почему не проводились процедуры утром? — спросила ее Ольга, закрыв предварительно дверь.

Медсестра бесцельно переставляла посуду и поддоны с места на место. Ольга собралась было повторить вопрос, но заметила, что медсестра прятала от нее свое заплаканное лицо.

— Что случилось? — Ольга подошла к ней и повернула к себе.

— Они не хотят, — медсестра развернулась и принялась снова что-то раскладывать.

— Чего не хотят?

— Ничего не хотят, а я не могу их заставить.

— Ничего не понимаю…

— Больные не хотят получать лечение, они все как сговорились.

— А чего же тогда они хотят?

— Хотят умереть. Собираются сегодня, после заката.

— Что, все? Все сразу? — Ольга присела на кушетку, безвольно опустив руки.

— Они так решили, говорят, что он ушел, теперь и им пора.

Господи, да кто ушел? Что за ерунда!

— Я не знаю, ничего не знаю! Сумасшедшие! Я так больше не могу, зачем это все? Зачем? В чем смысл этих чертовых назначений, когда и так понятно, что исход один? — медсестра повернулась к Ольге, глаза ее горели, щеки налились горячечным румянцем. Она бросила поднос с ампулами на стол, по всей комнате разлетелись стеклянные колбочки с желтоватой жидкостью. — Это не поможет! Ничего не поможет! Что мы издеваемся над людьми, играем тут в докторов?

— Люда, успокойся, — Ольга говорила спокойным голосом, насколько смогла себя контролировать. Внутри нее полыхал пожар переживаний. — Мы должны делать, понимаешь? Мы должны что-нибудь делать.