Вата, или Не все так однозначно

Иван находился в тот момент в столь стесненных обстоятельствах, что выбора у него просто не было, и он, при поддержке супруги, углубился в изучение предмета и, надо сказать, достиг невероятных для СССР высот в понимании вопроса взаимоотношений между мужчинами. Конечно, пришлось поработать над собой. В частности, он был вынужден полностью пересмотреть свой гардероб. К его удивлению, начальство не только одобрило посещение Нефедовым черных рынков и подпольных шоу-румов, но и выделило на эти цели средства. (Конечно, таких слов как «шоу-рум» тогда еще и в помине не было. Зато были секретные квартиры, заваленные до потолка импортными шмотками, новыми и заношенными до дыр. Адреса этих секретных квартир все знали, но в эти смутные времена борьба с ними не входила в число приоритетных направлений.) Годы в заграничных командировках не прошли для Нефедова бесследно: он свободно говорил на трех языках, знал толк в моде, прекрасно ориентировался в брендах и даже имел представление о некоторых нюансах культуры, в которую ему предстояло окунуться. Поэтому он легко набрал себе необходимого инвентаря, включая разнообразные шейные платки, столь обычные для женщин и столь… стильные для мужчин. Они словно флаги в огромной толпе сигнализируют своим: «Я здесь!» В общем, Нефедов все сделал правильно. Доказательством тому стало постепенное сближение с подозреваемым. Поскольку Ивана устроили работать в отделе переводов института, виделся с профессором он нечасто. Они пересекались только в столовой во время обеденного перерыва. Началось их знакомство с того, что новоиспеченный переводчик словно бы случайно толкнул плечом Константина Николаевича Фарбера, который пробирался с подносом к своему столику. Компот у профессора пролился и Нефедов сперва долго извинялся, а после сходил за новым компотом и принес его профессору, который уже уплетал второе. Природа не обделила Ивана умом и чувством юмора, профессора тоже, и они с удовольствием чесали языками в отведенное на еду время. Вскоре их отношения можно было уже назвать приятельскими, и Константин Николаевич настолько расслабился, что за обедом даже рассказал полушепотом Нефедову анекдот про Брежнева. Рассказал и испугался, опустил глаза в тарелку и начал усиленно разминать столовскую котлету. Нефедов тут же залился громким хохотом, это было несложно, так как анекдот был и правда уморительным. Соседние столики посмотрели на него с удивлением. Атмосфера секретности и серьезности НИИ витала в этом здании повсюду, даже здесь, среди тарелок и пюре, поэтому любое шумное проявление эмоций вызывало недоумение и брезгливое презрение. На Нефедова воззрились так, словно он лопнул воздушный шарик посреди читального зала Ленинской библиотеки. Фарбер, приятно удивленный, вернул взгляд к собеседнику и поддержал его довольным смехом, какой бывает у рассказчика в случае удачного исхода. Не прошло и пары месяцев, как Нефедов получил приглашение зайти вечером в субботу в гости: «Выпить по бокальчику шампанского, музычку послушать».

В ночь с пятницы на субботу Нефедов не спал. Ворочался, чесался, выходил покурить на балкон, принимал душ, выводил на прогулку пса, пил чай, пил снотворное, снова курил и только под утро смог забыться тревожным сном. И виделось ему, что приходит он в гости к профессору, а там обнаженные толстые мужчины ласкают друг друга и манят его к себе, что Фарбер целует его в губы и раздвигает их своим холодным шершавым языком. В общем, выспаться накануне важного дня операции Ивану не удалось, супруга все это время была рядом, сильно с расспросами не лезла, но поддерживала, как могла. В назначенный час Нина сама повязала мужу шейный платок, смягчила тональным кремом синяки под глазами, поцеловала крепко в губы и вытолкнула за дверь, перекрестив спину.

Нина – первая, последняя, единственная и роковая любовь советского шпиона Ивана Нефедова. Она стала причиной его безоговорочного семейного счастья и фантастического провала операции в Риме. Поэтому Нина чувствовала такую же ответственность за успех этого дела, который мог бы вернуть мужу репутацию и покой.

Иван хотел сначала добраться на метро до Красной Пресни, либо до Маяковки, сесть там на троллейбус, «Бэшка» доставила бы его прямо к дому, где проживал подозреваемый. Но, решив не рисковать быть помятым и растерять аромат жениных духов в общественном транспорте, он поймал такси. «Гулять так гулять, вставлю потом в отчет, пусть контора платит» – решил он, с удовольствием устраиваясь на переднем сиденье.

– На Пресню, к высотке.

Пожилой таксист кивнул и с уважением посмотрел на пассажира. В сталинских знаменитых небоскребах жили люди непростые, заслуженные, и даже на посетителей этих домов падал свет причастности к чему-то особенному.

– Закурю? – Не дожидаясь ответа, Иван достал пачку «Мальборо» (тоже часть богемного образа) и чиркнул спичкой.