Вата, или Не все так однозначно

– А какая теперь разница? – Серый улыбнулся, встал и пошел вниз по холму, я вскочил и побежал за ним. Скоро мы достигли подножия, того места, где я не мог сдвинуться с места в предыдущие наши встречи. Серый уверенно пошел дальше, словно по твердой поверхности, я шагнул вперед и сразу провалился по колено. Попытался вырваться, но безуспешно, как и прежде.

– Стой! – закричал я. – Стой! Я увяз! Погоди! Дай руку!

Серый остановился и посмотрел на меня сверху вниз:

– Я не могу взять тебя с собой. Слишком поздно.

– Но что это такое, в чем я застрял? – Я снова совершил отчаянную попытку освободиться, но провалился еще глубже. Серый вновь улыбнулся, очень печально, с каким-то болезненным сожалением посмотрел на меня.

– Я думал, ты давно догадался… Это – вата.

Эпилог

Прошло двадцать три года… Как отзываются внутри и как страшно звучат эти слова. Прошло двадцать три года. Двадцать три года – это вот тот высокий спортивный парень на мотоцикле, это та красивая девушка, ого, да у нее уже двое детей! Двадцать три года… Бесконечно долгое и невероятно быстрое путешествие. В жизни Нефедова за это время произошло немало изменений. На волне демократических перемен девяностых былые проступки Ивана были забыты, а некоторые неожиданно превратились из неудач в победы. Цунами перемен снесло высоченной волной всю кадровую верхушку Конторы, и Иван стал одним из тех, кто заполнил собой свободные места. Шрамы былых ран огрубели, память стерла многое и многих. Лишь иногда, как правило, по ночам, эти полузабытые образы возникали в голове Ивана, словно из ниоткуда появлялись в его пустой тихой квартире на Патриарших и смотрели на него, пока он спал. Он чувствовал эти взгляды, но упорно отказывался просыпаться, хотел махнуть рукой, прогнать, как назойливых мух. А утром холодный душ и крепкий кофе стирали остатки этих ночных визитов.

Единственное, что Иван взял с собой из прошлой жизни в свой новый кабинет – Андрей Черданцев. Мальчик из «Пьяного дворика» для Ивана, не имевшего не то что детей, а вообще каких-либо живых родственников, стал по сути родным человеком. Сам Нефедов давно превратился в машину, робота, выполняющего приказы и отдающего приказы, но этот парень оставался маленькой искрой в его душе, маленьким смыслом в его серой жизни. И хотя он его не видел с августа девяносто первого года, он продолжал издали следить за ним и даже иногда умудрялся помогать ему. Не прошло и недели после знакомства, Нефедову пришлось вытаскивать Андрея и его друзей из неприятнейшей истории с убитым банкиром и плохими ментами. Собственно, это и был последний раз, когда они виделись. И таким Нефедов его навсегда и запомнил, а после и представлял – юным, с непослушной челкой, мечтателем, верящим в любовь и чудеса, стремящимся покорить весь мир, а заодно сделать его лучше. Полная противоположность одинокого разведчика. Ивану казалось, что, когда он помогает Андрею Черданцеву, он помогает и себе. И когда тот угодил в переплет с убийством директора казино в Питере, и когда Нефедов помог ему избежать преследования за непредумышленное убийство бандита Арсена. Возможно, Андрей и не знает, что Арсен Кудасов скончался. Оно и к лучшему. «Он чище и светлее меня, – думал Нефедов, – незачем омрачать ему путь. Тем более когда речь шла о каком-то подонке, да еще и самозащите».

Иван, пользуясь служебным положением и связями, закрыл пару созревающих и набухающих налоговых дел против рекламного агентства подопечного, когда тот уже перебрался в Москву… В общем, добросовестно и неотступно исполнял роль ангела-хранителя, уверовав в то, что этот мальчишка послан ему небом для защиты и искупления.

Прошло двадцать три года. Очередное бесцветное утро в прокуренном кабинете. Нефедов что-то подписал, кому-то влепил выговор, кого-то наградил, провел пару длинных, скучных, но государственно важных совещаний, выпил кофе с молоком и включил компьютер. Пресс-служба подготовила обзор самых интересных мировых событий. Нефедов обладал информацией почти по каждому из них, следил за развитием и читал между строк. Ему нравились эти шахматы. Редкие минуты, когда пожилой разведчик получал удовольствие. Часы на стене пробили шесть раз.