Ватник

– Пан, купите велосипед! – прервал его размышления пацанёнок лет пятнадцати, ещё по-детски щуплый, но с пушком на подбородке. Эдакий бородатый мальчик.

– Куда мне его?! – изумился Дмитрий. – У меня этот… бжип.

Шлёма хохотнул, а пацан не отставал:

– Тогда давайте я вам экскурсию по Русинску организую, а? Вы ж не местные, вам интересно.

Дрон уже было отодвинул бородатого мальчика в сторону, вроде как случайно, благо там весу было килограмм и пучок куриных перьев, но Ватник остановил его.

– Экскурсия нам ни к чему, а вот улицу Погодько покажи. Пять срибников, сойдёт?

Сама по себе улица им была ни к чему, но параллельно Погодько шла улочка Шолохова, а вот туда-то попасть не помешает. Именно там явка, не на улице же ночевать. А по навигатору, пялясь в смартфон, здесь дюже странно идти, только лишнее внимание привлечёшь: вон полицейский поглядывает.

Сонный-то он сонный, а чужаков тоже высмотрел.

– Пять? – скривился пацан. – Это и на пиво не хватит… Давай семь?

– Пить вредно, – отрезал Ватник. – Веди.

Бородатый юноша поник, но повёл. Благо, три квартала от базара прямо и всего один влево. Русинск гигантскими размерами не отличался, да тут и народу хорошо, если десять-двенадцать тысяч.

– Ого! Казарма, что ли? – придержал он пацана за плечо, не проявляя, впрочем, очень уж активного интереса. – Транспортёры, солдатики.

Они проходили сейчас мимо школы, вон вывеска висит, а среди деревьев виднеется спортивная площадка. Но техника и солдаты были явно важнее народного образования. Вымпел стоит, на манер древнеримского, палка с приколоченной сверху загогулиной. Но вместо SPQR – С.С.Н.

Силы спецназначения, ребята Кобулии. Интересно, на кой чёрт они в этой деревне…

– А тож… Армейских тама мало, в основном «вбивци». Готовятся защищать родные края от мятежников.

– От Кавино, что ли? Так те и не нападают.

– Тата говорит, нападут ещё. Мы тут их все боимся, вы ж знаете, как они студентов, голубей неба, расстреляли? Звери же.

– Так то русские, вроде? – подначил его сзади Дрон.

– А шо? Та одинаковые звери. Русских вообще убивать надо, так в телевизоре сказали.

– Тебя как звать-то? – поинтересовался Ватник.

– Петька я. Васильев.

– И что, сам не русский? Тебя тоже убивать надо?

Пацан споткнулся, остановился и зло процедил:

– Сравнил, дядька. Я – песмариец по жизни, вот как.

Хорошая пропаганда у Кабура. Действенная. А дети этого вот парня, если всё так оставить, и вовсе забудут, кто они.

– Да не кипятись… Мы сами с Хорива, знаем, как чего.

Петька Васильев, песмариец по жизни, успокоился и дальше болтал только о местных достопримечательностях. Отрабатывал, стало быть, денежки.

Интересного в Русинске было мало: памятник Гопченко на высоком чёрном постаменте, они его уже видели на въезде в городок, и храм Святой Екатерины. Пан Гопченко был сработан из тонюсенькой латуни, видимо, по бедности или из экономии, и заметно покосился на бок, являя собой, как и при жизни, зрелище более смешное, чем величественное. Вторая достопримечательность заинтересовала Дмитрия гораздо больше: надо зайти, помолиться. Не сейчас, а вот завтра с утра, как базар разъедется и народу станет меньше – обязательно.

– Тама завтра праздничная служба, – сообщил Петька. – Приедет архиерей, да и вообще. Приходите. Правда, молебен объявили за мир и спокойствие, но мы-то знаем, что за победу песмарийского оружия – так оно вернее, с Божьей помощью.

Улица Погодько была уже перед ними, Дмитрий, чтобы запутать пацана – на всякий случай – вслух уточнил у Шлёмы:

– Двадцать шестой дом, верно?

Петька уже получил свою мзду, но ухо повернул как локатор:

– А вы же ж к кому? Двадцать шестой, так… Ох, к Степанычу? Як же я не допёр, думал, фраера какие, а вы – серьёзные пацаны.

Ватник не стал комментировать, пусть так и думает. Бог его ведает, что за Степаныч, им нужен был другой дом на соседней улице. И решительно другой человек.

Постучались условно: тук-туктук, потом пауза и опять. Дверь распахнулась: здесь сперва открывают, а потом спрашивают, кто. Заспанный мужик в майке и трениках кивнул им и повёл по лабиринту комнат. Вроде и площадь у квартиры маленькая, а клетушек налепили изрядно.

– Я Лиховцев, мне звонили, знаю, – сообщил мужик, пока они миновали заставленные какими-то сундуками, табуретками, сухими цветами в вазах, птичьими клетками, валявшимися повсюду стопками книг и этажерками комнатки. – Кто из вас Ватник?

Дмитрий представился. Лиховцев, не стесняясь, поскрёб подмышкой и кивнул:

– Оружие, если что, не в доме. Обыскивают. Не часто, но бывает. А у меня семья всё-таки.

И правда, то старуха на сундуке попадётся, то двое детишек друг друга мутузят, причём молча. Видать, любит хозяин тишину, а с одиночеством не повезло.

– Главный вопрос, товарищ Лиховцев: что вообще готовится?

– А шут знает. Мои хлопцы доложили, что возле храма ночью ещё суета была. Военные приезжали, ящики какие-то таскали. Не свечки же они привозили, под утро и на БТР.

Хозяин причмокнул и задумался: