Вацлав Нижинский. Воспоминания

Кальметт, глава научно-исследовательского института в Сан-Паулу и брат того Кальметта из «Фигаро», который когда-то устроил такой шум по поводу первого представления «Фавна», показал нам свое весьма интересное учреждение, где изготавливались сыворотки против укусов змей и против насекомых.

Клодель находился в Сан-Паулу, и мы основную часть своего времени проводили с ним.

Уже в Рио я получила письмо от своего родственника Б., который тогда жил в Буэнос-Айресе; он поздравлял нас с приездом в Южную Америку. Он попросил меня прислать ему фотографию Вацлава, и я это сделала.

Следующая остановка у нас была в Монтевидео. На этот раз у нас оказалось много дел в обществе. Посольства устраивали для нас приемы, и мы очень подружились с французским посланником Жюлем Лефевром. Английский посланник Митчелл Инне пригласил нас на ленч, и там мы встретились с несколькими людьми из труппы Павловой, которая тогда танцевала в Монтевидео.

В этом турне случалось, что я сидела в уборной Вацлава с часами в руке, дожидаясь, пока принесут зарплату Вацлава — за час до начала спектакля; и бедному Дробецкому приходилось обойти все банки, чтобы найти достаточно золота для расплаты «по образцу Эльслер». В Монтевидео он не смог это сделать, и Вацлав снова танцевал даром.

В это время к нам приехал из Буэнос-Айреса мой родственник Б. Наша семья за несколько лет до войны отправила его в Аргентину как в ссылку. Он был блестящий адвокат, имел гениальный дар политика, невероятную память и невероятно обширные познания, но, к несчастью, тратил свои таланты на недостойные предметы. Его страстью было выставлять напоказ частную жизнь людей. Он так хорошо знал законы, что всегда мог уйти от наказания за свои нападения на ведущих политиков, офицеров Генерального штаба и женщин из высшего общества в газете, которую он сам же издавал. Даже его собственная семья не была избавлена от его атак. Однако он попал в очень неприятную историю, когда выставил напоказ одного высокопоставленного венгерского генерала, и тогда был отправлен в изгнание в Аргентину. По просьбе моего дяди Гари Вацлав уже помогал этому родственнику деньгами. Б. не произвел на Вацлава хорошего впечатления, однако тот дал ему несколько тысяч песо, которые Б. просил. Позже в ту же ночь Б. вернулся, сказал, что деньги были у него украдены, и попросил еще!

В этом городе Вацлав и я отвели Костровского к специалисту, который сказал мне, поскольку я одна из всех говорила по-испански, что Костровский страдал эпилепсией, а также неизлечимым опасным сумасшествием и что его необходимо репатриировать в Россию.

Четыре года прошло с тех пор, как мы были в Буэнос-Айресе. Это было почти возвращение домой — вернуться в город, где мы впервые узнали счастье. А в городе были сделаны большие улучшения. На пристани нас встретили давние друзья, в том числе сеньор Кинтана, сын бывшего президента, а в группе тех, кто поздравил нас с приездом, мы также обнаружили чилийца С., который на корабле научил нас танцевать танго.

Наш номер был в отеле «Нью Плаза». Мистер Гавуцци, принимая нас, сказал: «Ваш секретарь находится у вас в гостиной вместе с господами из прессы».

«Это, должно быть, ошибка: у меня же нет секретаря», — ответил Вацлав.

Когда нас провели в номер, мы увидели там репортеров, которые пили коктейли и держали в руках листки с каким-то печатным текстом.

«Что это такое?» — «Это интервью г-на Нижинского».

Мы с Вацлавом молча взглянули друг на друга. Дон де Б. — так любил называть себя мой родственник — сам изготовил и раздал это «интервью». Кроме того, репортеры показали нам несколько фотографий, на которых были надписи, выглядевшие как автографы Вацлава; и мы узнали в них копии того снимка, который я частным образом послала моему родственнику!

Кинтана водил нас повсюду, на скачки и в Жокей-клуб, где мы встретились с английским послом сэром Реджинальдом Тауэром, британским послом, и очень с ним подружились.

С. и мой родственник стали большими друзьями. Родственник попросил меня прийти посмотреть его дом и там показал мне разложенные в прекрасном порядке досье на всех видных людей Аргентины. Каждый их мелкий грешок, каждое любовное похождение были зафиксированы. «Но для чего все это? Зачем ты тратишь свое время на такие дела?» Он ответил: «Ты не понимаешь. Чтобы стать великим политиком, человек должен знать все слабости лидеров общества».