Ватутин

— Ватутин в целом прав, — вступил наконец в разговор Жуков. — Предлагаю организовать оборону за Березиной, но основываться на позициях Резервного фронта. Другого нам не дано. Предлагаю немедленно занять оборону на рубеже Западная Двина — Полоцк — Витебск — Орша — Могилев — Мозырь, используя для обороны 13, 19, 20, 21-ю и 22-ю армии. Кроме того, срочно приступить к созданию рубежа обороны по линии Селижарово — Смоленск — Рославль — Гомель силами 24-й и 28-й армий Ставки. Следует также сформировать две-три армии из дивизий Московского ополчения.

— Георгий Константинович, что мы только о Западе говорим, ведь у Кузнецова тоже плохо? — сказал Ватутин.

— Запад — это Москва, и именно здесь хуже всего дела, фронт-то распался, — устало возразил Жуков. — А что на севере?

— 8-я армия генерала П.П. Собенникова и 11-я армия генерала В.И. Морозова избежали окружения, но из-за отсутствия должной организации и управления несли большие потери и отступали по расходящимся направлениям. В тяжелом положении оказалась 27-я армия генерал-майора Н.Э. Берзарина. Она стояла насмерть в районе Даугавпилса, но ее уже со всех сторон охватывали немецкие танковые дивизии.

Ватутин показал это на карте.

— А это что? — указал Жуков на небольшую красную стрелку, нацеленную из района Опочка, Идрица на Даугавпилс.

— Это мое предложение выдвинуть 21-й мехкорпус Лелюшенко с задачей отбросить противника от Даугавпилса и не допустить форсирования Западной Двины.

— Предложение толковое, — сразу ответил Жуков. — Один мехкорпус, конечно, мало, но в настоящее время и это серьезная сила. А генерал Лелюшенко — командир хороший.

Сталин без замечаний утвердил решение по Западному фронту и, посмотрев предложения по 21-му мехкорпусу, сказал:

— Это Ватутин уже предлагал, но раз настаиваете, я согласен.

Лелюшенко форсированным маршем двинулся к Даугавпилсу, но 56-й мотокорпус Манштейна уже форсировал Западную Двину и захватил город. И все же 21-й мехкорпус не подкачал. С ходу вступив в бой, Лелюшенко серьезно потрепал Манштейна, остановил его продвижение и, по сути дела, спас армию Берзарина от окружения. Правда, под давлением превосходящих сил противника, ударов авиации корпус вынужден был занять оборону, но держал ее прочно вплоть до 2 июля.

Сам фельдмаршал Эрих фон Манштейн через много лет в своей книге «Утерянные победы» писал: «Вскоре нам пришлось на северном берегу Двины обороняться от атак противника, поддержанных одной танковой дивизией. На некоторых участках дело принимало серьезный оборот».

Это было первое, пока еще заочное столкновение Ватутина с Манштейном. Потом они встретятся в непосредственном единоборстве под Псковом и Сталинградом, на Курской дуге и Левобережной Украине, Днепре и под Корсунь-Шевченковским.

Старый прусский генерал Эрих фон Манштейн начал службу в генеральном штабе за 22 года до того, как начал ее Ватутин, был одним из наиболее талантливых гитлеровских генералов. Любимец фюрера, автор плана танкового прорыва через Арденны на тылы французской армии и выхода к Дюнкерку. Удара, который Черчилль назвал «удар серпом». Во Французскую кампанию он командовал корпусом, который первым вышел к Сене, форсировал ее, прорвался к Ла-Маншу и разорвал фронт на Сомме. Во главе корпуса двигалась знаменитая 7-я танковая дивизия генерала Роммеля — «дивизия призраков». В Россию Манштейн тоже вошел во главе корпуса. И здесь сошлись пути заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии и заместители начальника генштаба германской армии. Это противоборство в конечном счете выиграл крестьянский сын Николай Ватутин.

К сожалению, меры, принятые Ставкой Главного Командования, не привели к улучшению положения дел на фронте. 30 июня был снят с должности и предан суду вместе со своим штабом командующий Западным фронтом генерал Д.Г. Павлов. На его место был назначен маршал Тимошенко. В тот же день в качестве представителя Ставки Ватутин отправился на Северо-Западный фронт.

— Мы не получаем от Северо-Западного фронта ясных и исчерпывающих докладов о положении наших войск, о группировках противника и нахождении его танковых и моторизованных соединений, — напутствовал Ватутина Жуков. — Гадать на кофейной гуще равносильно преступлению. Поэтому принято решение направить группу представителей Генштаба, разобраться на месте в обстановке и принять все меры к наведению порядка. Выезжай немедленно!

Николай Федорович позвонил домой, сказал жене, что уезжает сегодня в ночь на фронт, и попросил собрать вещи. Татьяна Романовна тихо ойкнула, но тут же взяла себя в руки.