Вавилон

– Я уже пила отвары из всех трав! Мудрый Иги-Ану говорит, что при дворе фараона живет настоящий чародей, который исцелил от бесплодия царевну Нубии и множество знатных жен Египта. Он один может спасти меня. Но персы стерегут ныне дорогу в страну Мусури. Я молила всех богов Вавилонии – ни один не помог мне. Тогда я поверила свое горе пророку Даниилу.

Валтасару не понравилось, что царица обратилась за помощью к еврейскому мудрецу, и он помрачнел.

– О, прости, Валтасар, что я поступила так, но безмерное отчаяние толкает людей и на худшие поступки.

– И что же присоветовал тебе Даниил, этот неуязвимый лев иудейский? – спросил он ее насмешливо.

– Он велел мне молиться Яхве, живому богу, подателю чудес.

– О-о-о! – рассвирепел царь. – Надеюсь, ты еще не сделала этого?

– Нет-нет, – задумчиво покачала она головой. – Как может царица Вавилона молиться богу несчастных пленников?

– Вот такие речи пристали тебе! А теперь вставай и собирайся в Муджалибу. Сегодня мы снаряжаем гонцов к фараону, чтобы поторопить его, он обещал нам помощь. Я попрошу фараона, чтобы он позволил этому искуснику вылечить тебя.

– Благодарю тебя, царь, и священную Нинмаху благодарю за то, что она наделила тебя сдержанностью и силой перенести столь тяжкие удары.

– Не будем больше говорить об этом, не растравляй мои раны. Ведь если у меня достало сил пощадить тебя, это еще не значит, что я одолею и душевную муку. Чтоб не терзали меня мрачные мысли, я должен бежать отсюда прочь. Еще минута промедления – и мной овладеет безумие. Ты не можешь вообразить, на какую муку ты меня обрекла. Нестерпимую муку…

Он поднял мантию, небрежно накинул ее себе на плечи, и она обвисла безобразными, неряшливыми складками. Нагнувшись за цепью, царь уронил на ковер пояс. Цепь он так и не повесил на шею, а понес в руках, размахивая ею и бормоча:

– Нестерпимая мука, нестерпимая мука, тут и с ума сойти недолго. Персы под стенами Вавилона, а я последний в роду… последний в роду… Ну как тут не сойти с ума?

Волоча ноги, Валтасар вышел из опочивальни. Он переходил из комнаты в комнату, ужасая стражу своим видом. Один из военачальников вызвался пристегнуть ему цепь – знак царского достоинства.

Валтасар отмахнулся:

– Прочь с дороги!

И зашагал дальше, не видя и не зная, куда и зачем.

Бессвязно бормоча что-то, со страдальческой гримасой, слонялся он по дворцовым анфиладам и галереям – от двери к двери, от ворот до ворот. Наконец, после долгих раздумий, безжалостно сверливших его мозг, после бесконечных вздохов, сотрясавших его грудь, он остановился и тупо захохотал.

– Этот иудейский лев наущает ее молиться Яхве. Бесстыдник! Верно, он и сам не верит, что его бог способен исцелить царицу от женской немочи. Живой бог, податель чудес! Мошенник он! Мошенник, почище Мардука. Яхве, если правда то, что говорит о тебе пророк Даниил, порази ты меня на этом месте. Яви чудо, и пусть не буду я с этой минуты царем халдейским. Пусть обращусь я в гада, ползающего по камням в темных недрах преисподней. Да обращусь я в прах земной или песчинку в пустыне. Да отнимется у меня язык, коим поношу тебя, поношу от всего сердца, от всей души.

Он дрожал всем телом, рот его перекосило от нестерпимой пытки.

– Что, не можешь, нет у тебя власти надо мной? Да и как ты явишь чудо мне, коли не способен явить его тем, кто верует в тебя? Мечи моих воинов косят их, как траву. Ты посулил им вызволение из моего плена, я же приказал перебить их всех до единого. Кого поведешь ты назад в Иерусалим? Кого, отвечай? Говори, коли ты могуществен, могущественнее вавилонского царя!

Молчание было ему ответом, но тишина не утолила скорби сердца. Валтасар обессилел, он уже не мог ни ходить, ни кричать. Он прислонился к стене возле лестницы, затем в изнеможении опустился на каменное кресло, высеченное в виде сидящего льва. Слабость и безмерная усталость сковали его тело.

– Не найти мне покоя, – шептал царь, – не будет мне покоя, пока я не уничтожу их всех, всех, начиная с седовласых стариков и кончая грудными младенцами. Истреблю, как огонь – вредоносную саранчу.

Он уронил голову на грудь и на мгновение впал в забытье.

Но волнение не дало ему усидеть на месте, Валтасар поднялся и стал спускаться по лестнице, осторожно и медленно – точно после тяжелой болезни, – переставляя ноги по каменным ступеням. Шатаясь, вышел он в пустой коридор. Вскоре царь увидел за углом две скорчившиеся фигуры. Это были прислужницы. Они давно наблюдали за ним и теперь в ужасе кинулись в помещение для слуг с вестью о том, что боги лишили царя рассудка. Бросив работу, слуги исподтишка следили за Валтасаром. Царь был без меча и нагрудной царской цепи, одежда болталась на нем, как на палке, цепь позвякивала в безвольно опущенной руке.

Неожиданно для себя Валтасар очутился перед входом в тронный зал и из-за спин воинов, охранявших зал, увидел, что советники уже собрались и с нетерпением ждут его появления. Царь стремительно вошел в зал, но, заметив удивление на лицах собравшихся, остановился, оглядел свой непристойный наряд и, словно оправдываясь, глухо проговорил: