Вавилон

– Спасибо тебе, я твоя должница. Чем могу я тебе отплатить? Чего ты желаешь – золота или драгоценных камней?

– Не золото и драгоценные камни, – ответил тот, – добрый меч мне нужен, чтоб отплатить персам за муки и унижение, свидетелем которых я был. От деревни Золотых Колосьев камня на камне не осталось. Опояшь же меня мечом из кладовой Набусардара!

В ответ Нанаи приказала воинам из дворцовой стражи проводить гонца к Набусардару.

– Когда битва окончится, приходи снова. Я щедро вознагражу тебя, – сказала она ему на прощание.

С того дня Нанаи еще больше прильнула душой и сердцем к Набусардару, который не покидал крепостных стен. Градом сыпались на них персидские стрелы, но он готов был умереть ради того, чтобы жила Вавилония.

Дни она проводила в обществе Теки, скульптора, Улу, нередко – среди прях и ткачих. И все это время лицо ее оставалось сосредоточенным и печальным.

Но в один прекрасный день привычное течение жизни во дворце было нарушено появлением незнакомого человека. При нем оказалась грамота с оттиском печатки Набусардара, и назвался он певцом, которого якобы послал сам верховный военачальник, чтобы развлечь Нанаи в ее одиночестве. Тека поспешила сама привести певца к госпоже, надеясь, что тот развеет ее печаль.

Певец сидел в комнате перед Нанаи, склонившись над семиструнной лирой, подобной той, какую вложили в руки Терпандра божественные силы Крита. Он то касался перстами струн, то искоса поглядывал на избранницу великого Набусардара.

Музыкант был еще не стар, но в волосах его поблескивали серебристые пряди. Ясный взгляд его излучал неизъяснимую силу, и всякий раз, как он пробегал глазами по лицу Нанаи, в душе у нее поднималось странное беспокойство.

– О, – проговорила она, – твой взгляд смущает меня, ты покоряешь меня своим искусством, играй же, играй.

Певец исторгал из струн чарующие звуки, словно и в самом деле пытаясь обольстить свою слушательницу.

– Мой господин послал тебя, чтоб утешить меня. Скажи, чем могу утешить его я?

– Твой господин послал меня не только утехи paди, – ответил музыкант в паузе между песнями. – Знай – по ночам его мучают кошмары… Кто-то из богов угрожает ему…

– Чем? – выпалила Нанаи испуганно.

– Не смею огорчать тебя, избранница любви. Но знай – боги непреклонны в своем промысле.

– О чем ты? Скажи – прошу тебя, очень тебя прошу.

– Я не могу говорить тебе о тревогах твоего господина, великого Набусардара.

– Верно, это что-нибудь страшное, очень страшное, потому что Набусардар равнодушен и к богам, и к наветам. Скажи, заклинаю тебя чарующими звуками твоей лиры! В этом нет ничего худого, даже если ты и дал обет верности и молчания. Скажи, заклинаю тебя колдовством твоих мелодий!

– Неужто ты так сильно любишь Набусардара?

– Да.

– И никого больше в целом мире?

– Никого.

Певец задумался.

– Это-то и погубит твоего повелителя, моя несравненная госпожа.

Нанаи похолодела.

– Так говори же, чародей, говори, не мучай меня.

– Волей богини Иштар тебе суждено делить свое сердце между двумя, любить двоих, жертвовать собой ради двоих, с двумя наслаждаться.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я пришел предупредить тебя, что одна из чаш на весах твоих чувств заметно перетянула другую, и тот, кому отдалась ты всецело, должен умереть. Это открыла Набусардару небесная Иштар.

– Набусардар должен умереть из-за моей любви к нему? Этого я не допущу. Сердце, которое жаждет быть благоухающим цветком, не станет роковой ловушкой. Нет-нет, певец, любовь не смеет убивать.

– Не должна бы, несравненная госпожа, никого и никогда. Однако сердце твое, на котором печатью лежит поцелуй того, другого, мирится с тем, что он страдает и гибнет в подземелье. Боги в своей суетности умеют быть и справедливыми. Они призывают к себе не Устигу, а Набусардара.

– Певец! – ужаснулась Нанаи.

– Ты скажешь, что в тревожное время, когда у стен города бушует война, твой долг – хранить любовью того, кто на куртинах ежедневно подставляет грудь под стрелы врагов?

– О да! Два года с замиранием сердца я жду его в этих стенах, мысль о грозящей ему опасности может свести с ума. Но скажи, что же в том удивительного, певец? Ведь я всего лишь женщина, которой так необходимо опереться на плечо мужчины. Тебе ли не знать этого! Если тебя и вправду послал Набусардар, он, верно, говорил, как задобрить своенравных богов…

– У тебя есть ключи от подземелья. Из чистого золота. Их подарил тебе Набусардар во вторую годовщину вашей встречи у Оливковой рощи. Верно я говорю?

– Верно.

– Он преподнес их в знак того, что считает тебя хозяйкой своего дома и целиком доверяет тебе… Ныне Непобедимый посылает тебе, – певец запустил руку в кошель за своим широченным кожаным поясом, – вот этот перстень.

Он повертел его в руках – камни заиграли, вспыхнули на свету.

– Великий Набусардар посылает его персидскому князю Устиге.

– Устиге? – От удивления Нанаи произнесла это имя шепотом.

– Именно Устиге, несравненная госпожа. Сумасбродство простого смертного не стоит того, чтоб о нем говорили, зато прихоти великих людей заслуживают всяческого внимания.

– Ты демон! – вскричала Нанаи. – Как можешь ты насмехаться?