Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна

– Сейчас, наверное, Ходж придет?

– Да, – сказала Меррил. – До конца тропы он сам, а дальше ты его встретишь.

Тимме одним прыжком выскочил в коридор.

– Ходж? – удивилась я.

Меррил кивнула.

– Он тоже сюда приходит?

– И Ходжу бывает одиноко. Может, даже больше, чем тебе.

– Забавно. Иногда я его вижу на городской площади. С ним никто не заговаривает, все расступаются – а он просто ходит, смотрит на людей, на все вокруг. Не думаю, что с ним вообще кто-то говорит. Если уж у нас так, то я не понимаю, как вы его сюда пускаете.

– Что ж тут непонятного? – спросила Меррил с этой своей полуулыбкой.

Я пожала плечами:

– Ну, ведь он ответствен… Он стольких из вас… Когда у нас очередное обострение с Нормой… – Я осеклась.

– Ходж ответствен?

– Нет, я понимаю: он всего лишь выполняет приказы.

– Ходж очень одинокий человек, – сказал Ральф. – И мы тут, в Паутине, в основном одиноки. Согласен: наверное, следовало бы его опасаться, но мы ведь не особенно ценим жизнь, у нас часто бывают самоубийства.

– Он приходит два раза в неделю, – добавила Меррил, – ужинает с нами, играет в шахматы с Ральфом.

– Два раза в неделю? Да он в официальный сектор приходит не чаще чем дважды в год.

– Знаешь, мне иногда кажется, что у вас с Ходжем много общего.

– В каком смысле?

– Только вам двоим запрещено выбирать себе пару, ходить на Рынок, воспитывать детей.

– За тем исключением, – напомнила я, – что я могу в любой момент подать в отставку и заняться игрой в дочки-матери. Ходж до конца жизни останется Ходжем.

Ральф кивнул:

– Потом, вы с ним отвечаете не только за свои сектора, но и за корабль в целом. Даже судья Картрайт не имеет настоящей власти над Одноглазыми, разве когда поймает кого-то. Но мы должны подчиняться тебе, как и все в Городе.

– Я знаю, – ответила я и, помолчав, добавила: – Об ответственности я и хотела с вами поговорить. Я отвечаю за Город, и я же не препятствую ритуалам. Не предательство ли это? Да, мы об этом уже спорили. Ты говоришь, ритуалы есть у всех: я выполняю обязанности капитана, ты изучаешь политологию древней Земли, а какое-то злосчастное существо толкает носом шарик по наклонному желобку во славу Странствия. Но должно же быть что-то, что различает эти действия. Я вижу молодежь официального сектора, а потом смотрю на Тимме. Да, он Одноглазый, но живой, он весь как пружина. У Паркса в отделе рыночных исследований есть стажер, толковый парень, но все реакции – как в замедленном кино. И Паркс говорит, этот парень возмущается: у нас нет рвения к ритуалам. Мы для него – недоразвитые. Дикари без тяги к высокому.

Ральф молчал, ждал, что я продолжу.

– Суть в том, что однажды – кажется, они все об этом забыли, – однажды не будет больше Городов. Будет в ночи яркий и новый мир. Нужно будет противостоять силам природы, промышлять пищу, выслеживать и загонять добычу. Потому что манна не приедет сама собой на конвейерной ленте из гидропонных садов. Хорошо, мы с тобой этого не увидим, но теперь остается уже не шестьсот лет, не пятьсот – максимум двести, а то и сто пятьдесят. И по здравом размышлении я предпочту, чтобы этот новый мир осваивал ваш Тимме, а не смышленый дурачок Паркса. Если у меня под носом Город превратился в скопище живых автоматов, одержимых ритуалами, значит я не справилась с возложенной на меня задачей.

Ральф молчал, обдумывая ответ. Я гадала, каким он будет. У Меррил, похоже, ответа не было.

Но тут Тимме крикнул откуда-то:

– Ходж пришел!

Ответ так и не прозвучал.

Я обернулась. В дверях возник Ходж – рослый, с высокими скулами и глубокими глазами. Капюшон откинут, веревка через плечо – знак его службы – качнулась, когда он остановился на пороге. Чернота его одежд напомнила о том, сколько разных цветов есть в мире. Картины на стене, секунду назад казавшиеся мрачными, словно налились яркими красками.

Мы немного поговорили, а когда пришло время ужина, я попрощалась и Тимме тем же безумным путем доставил меня к краю Паутины. На этот раз я не закрывала глаза. Я видела, как Одноглазые один за другим вспрыгивают на Кольцо, и этот фантастический прыжок был для них не больше чем шаг с тротуара.

Тимме угадал мои мысли:

– Ходж в Паутине движется почти как Одноглазый, но с Кольцом мы ему помогаем. Хотя это тоже дело привычки.

Он отцепил меня и втолкнул в коридор. Снова ощутив притяжение, я чуть не упала. Я помахала Тимме и двинулась в свой отсек».

8

Вторая запись:

«В полчетвертого ночи меня разбудил Паркс. Он работал на Рынке в ночную смену и, конечно, заметил первым. Я вылезла из постели и нажала кнопку на аварийном интеркоме:

– Что там еще? Песок?

– Капитан, говорит Паркс с Рынка.

– Что вам понадобилось посреди ночи?

– Показатель песка я только что проверял, все в норме. Но тут кое-что похуже…

– Похуже?

– Жесткое излучение увеличилось в три раза. В вашей части корабля это никак не скажется, но я боюсь, что тут, на Рынке, могут пострадать эмбрионы. Я установил защиту, только не знаю, поможет ли.

– А в чем причина? Вы выяснили, какой из реакторов дал сбой?

– В том-то и дело. Все реакторы работают исправно. Радиация проникает извне.