Вавилон-Берлин

– Как всегда. Что причиной всему твои неотразимые глаза.

Рат рассмеялся. Хотя ему вообще-то было не до этого, когда он думал о Шарлотте. После неудавшейся операции на вокзале Остбанхоф их отношения опять заметно остыли. Слишком многое казалось ей странным. И это было неудивительно. Она знала всю правду и должна была обратить внимание на некоторые неувязки во всей той истории, которую начальник полиции распространил об операции. Но Гереон Рат об этом молчал, как и секретарь по уголовным делам Грэф.

Они часто говорили о Шарли, и это значило, что на самом деле говорили о случившемся на вокзале Остбанхоф. И об их молчании. Цёргибель понимал, как покупают молчание. Свежеиспеченный секретарь по уголовным делам Рейнгольд Грэф чувствовал себя не в своей тарелке. Как и Рат. Он так и не получил повышения.

Но как много было полицейских, которые в их положении чувствовали себя вполне комфортно?

Было уже поздно, когда «Мокрый треугольник» закрылся. Раскаленные каменные стены домов и асфальт все еще отражали накопленное за день тепло. Рату нужно было только пересечь площадь Вассерторплац, и он был бы уже дома. Он не чувствовал себя по-настоящему пьяным, хотя счет при этом был довольно внушительным. Когда комиссар прошел в задний двор на Луизенуфер, света в окнах уже нигде не было. К этому он уже привык: здесь рано ложились спать. На окнах квартиры коменданта штор не было. Шеффнеры выехали. Германну, потерявшему трудоспособность в результате травмы правой кисти, прусское государство назначило щедрую пенсию по инвалидности, и Леннартц, новый комендант, занимался теперь ремонтом его квартиры.

Полицейскую пломбу на квартире в мансарде заднего дома уже давно сняли, но она все еще не была сдана в аренду новым жильцам. Фрау Штайнрюк, она же Сорокина, оплатила аренду за полгода вперед. Однажды вечером Рат увидел Илью Тречкова, спешащего через двор. Он хотел догнать русского и выбежал из квартиры, но когда оказался на улице, Тречков исчез.

Это произошло еще неделю или две тому назад. Гереон вспомнил об этом, когда хотел открыть дверь квартиры и услышал наверху какой-то шум. Это не могли быть Либиги – коммунисты рано ложились спать. Недолго думая полицейский осторожно стал подниматься по лестнице.

Он не ошибся. В мансардной квартире кто-то был.

Через дверную щель на лестницу падал свет. Комиссар услышал тихие шаги. Может быть, опять пришел Тречков, чтобы немного прибраться? Было уже за полночь.

Рат постучал в дверь.

Прошло немного времени, и дверь, наконец, чуть приоткрылась. Гереон увидел лицо красивой женщины.

Это была Светлана Сорокина. За это время она опять превратилась в брюнетку.

– Добрый вечер, – сказал Рат. – Я увидел, что у вас еще горит свет и…

– И?..

– Мы еще не знакомы. – Комиссар протянул руку через дверную щель. – Леннартц, Петер Леннартц. Я ваш новый комендант.

– Ингеборга Штайнрюк.

– Я не займу у вас и двух минут, фройляйн Штайнрюк.

– В такое время?

– Мне срочно нужны несколько подписей. Я никак не мог застать вас, когда я…

– Я была в отъезде.

Графиня, казалось, была насторожена, но все же открыла дверь. Рат вошел. Квартира не изменилась со дня его последнего визита.

– Итак, господин Леннартц, покажите мне, пожалуйста, бумаги, которые я должна подписать, и закончим на этом. Я очень устала.

В свете электрической лампы Гереон увидел, как она была красива. Он был почти сражен.

– Я вам солгал, – признался он. – Я в такой же степени Леннартц, как вы – Штайнрюк. Меня зовут Гереон Рат, и я работаю в криминальной полиции, графиня Сорокина.

– Мне знакомо ваше имя. – Голос Светланы звучал жестко. – Вы тот самый полицейский, который отдал распоряжение о моем розыске. Чего вы хотите? Арестовать меня?

– Поговорить с вами. Я…

Полицейский запнулся, потому что увидел направленное на него дуло пистолета.

– Не пугайтесь. Я вас не выдам, – сказал он. – Уберите эту штуковину.

– Почему я должна вам верить?

– Потому что я вам уже пару раз помог.

– Не знаю, когда это было. Поднимите, пожалуйста, руки вверх. И никаких фокусов. Я опытный стрелок.

Рат послушно поднял руки.

– Я обнаружил ваш тайник в «Делфи», но промолчал. И я знаю, что это именно ваш фен оказался в ванне Зеленского. И что именно вы были на Йоркштрассе, когда Никита Фалин упал с высоты четвертого этажа. Но я не внес вас в список подозреваемых в убийстве.

– И за это я должна быть вам благодарна?

– Будет достаточно, если вы просто не будете размахивать у меня перед носом пистолетом.

– Я не обязана вам ни малейшей благодарностью, – сказала Сорокина. – Я не убивала этих двоих. Хотя они это заслужили. Я не отрицаю, что хотела их убить. Но за одно лишь намерение ведь не наказывают.

– Нет, – сказал Гереон, стараясь скрыть свое удивление. Правду ли она говорит? – Но почему вы тогда были на Йоркштрассе, когда погиб Фалин? Вы ведь заманили его в ловушку!

– Я ждала его этажом выше, это правда, потому что хотела его застрелить. Как и Зеленского. Но когда я пришла сюда, в дом, полиция уже стояла у его двери. О том, что он умер, я узнала только на следующий день.

– Как тогда ваш фен попал в его ванну?