Вавилон. Сокрытая история

Вот он, ключ к теории Гриффина о необходимости насилия, вот почему они могли победить. Они наконец-то это поняли. Именно поэтому Гриффин и Энтони были так уверены, что борются не напрасно, именно поэтому были убеждены, что колонии смогут одолеть империю. Империи нужна добыча. Насилие подорвет систему, потому что она не могла поедать сама себя. У империи связаны руки, ведь она не могла уничтожить источник своей прибыли. И как поля сахарного тростника, как рынки других стран, как рабочая сила невольников, Вавилон был ценной собственностью. Британия нуждалась в китайском и арабском, в санскрите и всех прочих языках колоний. Британия не могла навредить Вавилону, не навредив самой себе. И поэтому Вавилон, просто лишив империю своей помощи, мог привести ее в упадок.

– И что будете делать? – спросил профессор де Вриз. – Все это время продержите нас в заложниках?

– Надеюсь, вы к нам присоединитесь, – ответил Робин. – А если нет, вы можете покинуть башню. Сначала прикажите полиции удалиться, а потом можете выйти один за другим. Но вы ничего с собой не возьмете, только личные вещи, которые сейчас при вас[107]. – Он ненадолго замолчал. – Уверен, вы понимаете, что, если уйдете, нам придется уничтожить пробирки с вашей кровью.

Как только он закончил, к двери выстроилась очередь. Увидев, сколько там человек, Робин впал в уныние. Уходили все студенты и преподаватели с кафедр классических языков и европейских, то есть почти весь факультет. Еще стонущего профессора Плейфера вынесли на руках профессор де Вриз и профессор Хардинг.

Остались только шестеро – профессор Чакраварти, профессор Крафт, два студента – Ибрагим и миниатюрная девушка по имени Джулиана – и два аспиранта, Юсуф и Мегана с юридической кафедры и литературной. Не считая профессора Крафт, все были из колоний и цветными.

Но все равно у них могло получиться. Они могли пожертвовать талантами, если будут контролировать башню. В Вавилоне хранились почти все ресурсы для работы с серебром в стране: «Грамматики», граверные перья, книги со словесными парами и справочные материалы. А самое главное – серебро. Профессор Плейфер и другие могли бы создать второй центр перевода в другом месте, но даже если бы сумели восстановить по памяти все необходимое для серебряных работ, потребовалось бы несколько недель, а то и месяцев, чтобы собрать материалы в необходимых количествах. К тому времени голосование уже состоится. И, если все пойдет по плану, страна уже будет поставлена на колени.

– И что теперь? – пролепетала Виктуар.

Робин спрыгнул со стола, и кровь прилила ему в голову.

– А теперь мы расскажем всему миру, чего ему ждать.

В полдень Робин и Виктуар поднялись на северный балкон восьмого этажа. Балкон играл в основном декоративную роль, поскольку большинство обитателей Вавилона не понимали, зачем кому-то может потребоваться прогулка на свежем воздухе. Никто туда не выходил, а дверь почти заклинило из-за ржавчины. Робин налег плечом и толкнул. Когда дверь резко распахнулась, он чуть не вывалился наружу и на мгновение, прежде чем восстановил равновесие, перегнулся через балюстраду.

Раскинувшийся внизу Оксфорд казался таким крохотным. Как кукольный домик, изящное подобие реального мира для тех мальчиков, которым никогда не придется с ним взаимодействовать. Робин задумался, не таким ли видели мир Джардин и Мэтисон – миниатюрным, легко поддающимся манипуляциям. Как будто люди или места находились ровно там, где было нарисовано. Как будто города рассыпались в прах, стоило топнуть ногой.

Внизу, на каменных ступенях перед башней, полыхало пламя. Склянки с кровью всех ученых и студентов Вавилона, кроме восьми оставшихся, разбили о кирпичи, облили маслом из ламп и подожгли. В этом не было особой необходимости; важно было лишь убрать склянки из башни, но Робин и Виктуар настояли на некоей церемонии. Профессор Плейфер показал, насколько важен внешний эффект, и этот мрачный спектакль был их заявлением, предупреждением. Замок взяли штурмом, а волшебника изгнали.

– Готовы? – Виктуар положила на карниз стопку листов.

В Вавилоне не было собственного печатного станка, поэтому все утро они кропотливо писали сотню листовок. В своей декларации они позаимствовали как риторику Энтони по созданию коалиции, так и философию насилия Гриффина. Робин и Виктуар объединили свои голоса в четком и лаконичном заявлении о намерениях – один красноречиво призывал объединить усилия в борьбе за справедливость, другой бескомпромиссно угрожал тем, кто выступал против них.

«Мы, студенты Королевского института перевода, требуем от Великобритании прекратить рассмотрение билля об объявлении войны против Китая. Учитывая решимость правительства начать военные действия и жестокое подавление тех, кто пытается разоблачить меркантильные мотивы войны, у нас нет другого способа заявить о себе, кроме как прекратить все услуги Вавилона по переводу и обработке серебра до тех пор, пока наши требования не будут выполнены. Отныне мы объявляем забастовку».