Важное время

– Откуда знаешь? – подскочил Барат к гиганту и схватил за грудки.

Ишь ты, перестал бояться черного колдуна! Я вскочил вслед за горцем.

– Твоя кровь, – пожал плечами Тумма. – Тебя вижу. Его вижу: живой, не мертвый.

– Сможешь найти брата? – прерывающимся голосом спросил Барат. – Ты же видишь, сам сказал!

Тумма медленно покачал головой.

– Не могу. – Плечи у Барата поникли, и он отошел от стола. А Тумма добавил: – Знаю, кто сможет.

Теперь вскочил даже Остах.

– Кто? – разом сказали мы втроем. И даже Кайхур гавкнул.

Тумма погладил большими ладонями столешницу перед собой. А потом ткнул пальцем в меня:

– Дваждырожденный, – затем палец Туммы слегка качнулся в сторону щенка. – И его оунманастри.

– Нет, – шумно выдохнул Остах, усаживаясь обратно, и махнул рукой.

– Глаза дваждырожденного уже видят в темноте? – как ни в чем не бывало спросил Тумма.

Остах и Барат уставились на меня. Я несмело кивнул.

– Не успел рассказать, – повинился я. – Только недалеко. Вижу как в сильных сумерках – на пару шагов вперед.

Тумма улыбнулся, довольный. Повернулся к ничего не понимающему Остаху и пояснил:

– Огонь дваждырожденного горит ярче! Когда рядом оунманастри – пылает выше неба! – Тумма хлопнул в ладоши и запел.

Дядька покраснел и со всего маху шарахнул ладонью по столу.

– Что здесь происходит? Может мне кто-нибудь пояснить?

– После падения со скалы я волей Матери Предков был спасен, – покосившись на Барата, начал я. – И с тех пор я дваждырожденный…

– Одно пламя: низкий, долгий костер, – пришел на выручку лекарь. Палец Туммы уперся в наставника, и тот отодвинулся. – Одно пламя: высокое, светлое, без дыма, – пришел черед Барата. – У Оли после… болезни – два огня. Видит дальше, слышит лучше…

Я коротко рассказал домочадцам, как открыл в себе ночное зрение.

– Пускай… – выдавил Остах. Так и не поверил до конца, старый ворчун. – Пускай он видит в темноте и слышит лучше. А как он Йолташа-то найдет?

– Я научу, – просто ответил Тумма. – Дите играет с ножиком, а воин берет в руки меч. Хватит дваждырожденному играть с огнем!

– Взять в руки меч? – хмыкнул дядька. Метафора с оружием пришлась ему по сердцу.

Барат умоляюще посмотрел на Остаха.

– Только оунманастри нужно взять, – добавил гигант. – Обязательно.

Кайхур коротко гавкнул и облизнулся.

Йолташ

В рот полилось, и Йолташ закашлялся. Ничего не соображая, он выхватил мех и жадно приложился, хлебая длинными глотками. Вокруг стояли дети. Один из них опустился на корточки и поил его водой.

– Как?.. – просипел Йолташ чуть слышно. – Как вышли? Из каморы…

– Свинья помог. – Один из пареньков, повыше остальных, пнул тело тюремщика.

– Ага, – шепнул еще один. – У него один ключ от всех дверей. И от твоих кандалов тоже.

Услышав про кандалы, Йолташ потер запястья. Руки свободны, а оковы валяются рядом. Дети смотрели с надеждой, и горец поднялся. Первым делом он прогулялся по короткому коридору и накинул на дверь тяжелый железный брус засова, висящий рядом.

Вернувшись, он перевернул тюремщика.

– Рассказывайте. Коротко. Кто вы, как здесь очутились, где мы вообще, – велел Йолташ высокому парню.

Слушая негромкий рассказ паренька, горец накинул перевязь с ножом. Вытащив из ножен, он качнул клинок в руке и вдел обратно. Сойдет. Потом стащил с толстяка сапоги и охлопал тело. Напрасно – другого оружия у мертвеца не нашлось. Йолташ поднял вырванную из стены цепь и неспешно намотал ее на левую руку, зажав крайний виток в ладони.

«Можно и под кистень. Но пусть наручем поработает», – решил Йолташ, взмахивая рукой. Не такой уж он великий мастер, чтобы кистенем махать. Еще и посреди решеток.

Тем временем парень рассказал нехитрую историю до конца. Многих продали собственные родители, прельстившись деньгами высокого седого старика. Кого-то выкрали ночью прямо из дома, вырезав всю семью. Все они – бедняцкие дети из трущоб. Где они – никто не знает. Иногда замотанные приводили новичков, иногда забирали кого-то. Тех, кого забирали, больше никто не видел.

– Вот и Наума забрали, – грустно добавил рассказчик.

Йолташ, не отвечая, медленно двинулся по коридору к закрытой на засов двери. По обе стороны коридора пустели каморки за толстыми прутьями. Над коридором в потолке попадались световые окна-колодца, тоже забранные решетками. Йолташ слегка подергал крепление засова, огладил петли и нахмурился. Приникнув ухом к двери, услышал монотонные песнопения. Нехитрый мотив и одна и та же фраза на неизвестном языке, повторяемая вновь и вновь.

– Диа… Диа… – прошептал охранник наследника, вслушиваясь. – Дианадохус…

Мальчишки, сгрудившиеся рядом, отпрянули от Йолташа, а некоторые из них замахали руками. Кто-то заплакал. Кто-то зажал уши.

– Что? Что? – спросил Йолташ, отходя от двери.

– Они, – высокий паренек мотнул в сторону закрытой двери, – так говорят. Дианадохус калас…

– И поют, – добавил кто-то прерывающимся голосом.

– И поют, – согласился парень. – Так поют, когда наших забирают.

– Ага. И уходят, тоже поют. Друг за дружкой идут и поют.