Важное время

– И тебя, когда оттуда принесли, тоже пели, – добавил мальчонка с большими глазами и пушистыми, как у девчонки, ресницами и махнул рукой в противоположный край коридора.

– Меня принесли оттуда? – Йолташ указал подбородком направление и обнажил нож.

– Ага, – чуть слышно подтвердил высокий паренек. – Они всех оттуда приносят.

Йолташ двинулся вперед. Коридор оканчивался сплошной гладкой каменной стеной, но горец оставался настороже. Всякое он слышал в последние дни о каменных стенах! Он зашел в тупик. Толкнул твердь перед собой. Как и полагается настоящей стене, она не шелохнулась. Массивные блоки смотрелись внушительно и неколебимо. Йолташ повернулся и увидел глубокую нишу в стене рядом. В ней навалом лежали короткие факелы и лампадки вроде тех, что горец видел у похитителей.

– А где мы? Знает кто? – вновь спросил Йолташ, крутя перед глазами лампадку. Белоголовый рассказчик мотнул головой, глянув на приятелей. Паренек с пушистыми ресницами подошел ближе, зыркнул исподлобья на белоголового и твердо сказал:

– В крепости на холме. Мы в крепости на холме.

Белоголовый дернул плечом и вскинулся.

– Дурак, – начал он. – Сколько раз…

– Тихо, – оборвал Йолташ. Он понял, что это давний спор.

Двинувшись обратно к тюремщику, он стал разматывать его тряпье.

«Мы шли тропой «добрых», это я успел увидеть. А дом на скале стоит подле крепости. Выходит, малой прав. Однако наставник рассказывал, что облазил всю крепость и ничего не нашел, – думал Йолташ, складывая рядом широкие темные ленты одеяния тюремщика. – Но с той поры столько воды утекло, что все могло измениться».

Раздев тюремщика, он принялся наматывать его тряпье на себя – поверх штанов и рубахи. С непривычки получалось так себе, но белоголовый принялся помогать и дело пошло веселей.

– Вы мне верите? – спросил Йолташ, делая последний виток на голове, и глянул на притихшую ребятню. Дышать стало тяжело, он вспотел. Те несмело кивнули.

– Ты Свинью убил, – пожал плечами пацан с пушистыми ресницами. – Я тебе верю.

– И я! – подскочил белоголовый.

Йолташ натянул сапоги тюремщика – они оказались впору и слегка притопнул. Хорошо!

– Тогда забирайтесь обратно за решетку… – поднялся ропот, и Йолташ поднял руку. – Дверь не закрывайте, а прикройте. Видели, как я цепь накинул перед тем, как Свинью убить? Вот и вы вроде того.

Ребята пошушукались и зашли обратно в свою каморку. Йолташ прикрыл дверь. Цепь на левой руке слегка звякнула, когда он задел прут решетки. Кое-как он оттащил из коридора в свою камору тело тюремщика.

– Я огляжусь по сторонам – и мигом назад… – прошептал он.

– Без нас не уйдешь? – спросил тот, что с пушистыми ресницами.

Йолташ помотал головой и отошел от решетки. Пройдя по коридору, подошел к двери и прислушался. Пение не утихало. Йолташ осторожно снял засов, слегка приподнял дверь на петлях, чтоб не скрипела, и медленно открыл. Напротив двери высилась покосившаяся стена, из которой то тут то там вылезали из кладки камни. Казалось – ткни в стену пальцем, и она рухнет. Пение доносилось из-за стены. Слева коридор засыпало рухнувшим сводом. Йолташ повернул направо и двинулся вдоль стены. Через пару десятков шагов вдалеке показался проем и льющийся из него дневной свет. Оставаясь в тени, Йолташ приблизился и глянул наружу.

Посреди развалин и разросшегося кустарника виднелся небольшой круглый дворик, в центре которого лежала плоская плита из гладкого мрамора. Когда-то мрамор был нежно-розового цвета, но сейчас весь заляпан бурыми потеками. На нем лежал мальчишка. Горец без труда узнал патлатого – тот лежал в беспамятстве, совсем как сам Йолташ недавно. Вокруг мрамора на расстоянии пары шагов плечом к плечу сидели замотанные в темное фигуры. Они раскачивались из стороны в сторону и пели заунывное на незнакомом языке. Горец только и смог, что разобрать то самое «дианадохус калас».

Один из замотанных с открытым обезображенным лицом подошел к плите. В руке у него Йолташ заметил небольшой кривой нож. Горец разглядел, что у жреца нет не только носа и ушей – у того напрочь отсутствовали и губы.

«Мое место не здесь, – с отчаянием подумал Йолташ, словно уговаривая сам себя. – Мое место не здесь, я охранник наследника дана Дорчариан».

Веки бездвижного патлатого дрогнули.

Олтер

Остах решился. Тумма таки смог донести до несгибаемого наставника, что способности дваждырожденного – это оружие. А оружием нужно научиться владеть.

– Оружие, – задумчиво пробурчал дядька. – Оружие.

Наставник повернулся и открыл ларь за спиной. Повел пораненным плечом и разложил на столе кольчугу рядом с тесаком.

– Помоги вздеть, – велел он повеселевшему Барату. Я радостно подпрыгнул, и дядька рявкнул на меня: – Чуть что – падаешь наземь. Камнем!!! – припечатал он. Я закивал соглашаясь.

Тумма протянул руку и осторожно, двумя пальцами потрогал лежащий на столе тесак. Такую застенчивую улыбку на темнокожем лице я увидел впервые.

– С твоей клятой повязкой на глазах не понять толком, – разгладил кольчугу на груди Остах. – Чего лыбишься-то?

Тумма с неожиданной лаской погладил оружие и убрал руку. Повернулся к дядьке.