Вчерашний шпион

Я поднял свои документы с письменного стола и положил их в боковой карман. Глаза Френкеля по-прежнему продолжали пристально разглядывать меня. Ошибись он во мне — и это кончилось бы для него концентрационным лагерем. Мы оба отлично понимали это. При малейшем сомнении он мог бы вообще не связываться со мной. Я застегнул все пуговицы на пальто и раскланялся на прощанье. Френкель при этом не проронил ни слова, до тех пор пока я не взялся за ручку двери.

— В том случае, если на мне будет шарф или я буду застегнут вплоть до самого воротника, ни в коем случае не подходите ко мне, — негромким, но уверенным тоном произнес он.

— Благодарю вас, мистер Френкель. Я буду помнить об этом.

Френкель слегка улыбнулся и разлил чай по чашкам.

— Да-а… Сколько времени прошло, а все кажется, что это было только вчера. Тогда ты был слишком молод, чтобы работать корреспондентом какой-то там американской газеты… Но для меня было очевидно, что ты не работаешь на немцев. Это было важнее всего!

— И из чего же вы это заключили?

Он передвинул по столу в мою сторону чашку чая, негромко бубня при этом извинения об отсутствии молока и лимона.

— Я был уверен, что они направили бы в этом случае кого-нибудь другого, более респектабельного, что ли. У немцев было достаточно людей, которые прожили в Америке не один год. Это должен был бы быть человек лет тридцати-сорока, с соответствующим акцентом, — рассудительно ответил Френкель на мой вопрос.

— Мне кажется, Серж, что вы немного забегаете вперед в своих воспоминаниях…

— Отнюдь. Я к тому времени уже переговорил с Мариусом, мы с самого начала предполагали, что ты должен был доставить сюда деньги. Первый контакт должен был состояться под таким предлогом. Ведь без денег мы были абсолютно связаны по рукам и ногам. Шага ступить не могли!

— Но в таком случае вы могли бы занять их у кого-нибудь или, в крайнем случае, украсть.

— Не-ет! Налеты на банки, вымогательства, займы… Все это было, было чуть позже. Но тогда же у нас не было практически никаких средств. За винтовку мы могли предложить не больше одного франка! Единственно, что нам в то время удалось, так это заполучить немного винтовок «лебель», и в довольно сносном состоянии.

— Наверное, это те винтовки, которые побросали солдаты? — Наш разговор приобретал отвлеченный характер, но я не стремился поскорее направить его в нужное мне русло.

— Да-а-а… окопы были завалены оружием. На основе этих винтовок Мариус собственно и начал формирование батальона «Герника». Хотя я и был иного мнения, но он настоял именно на таком вот названии. В нем, по его словам, антинемецкая смысловая направленность проявлялась особенно четко.

— Но в тот самый понедельник мы с вами не нашли общего языка, вы сказали мне «нет»! — напомнил я ему.

— В тот понедельник я сказал тебе, что с самого начала не следует питать радужных надежд! — наставительно произнес он и не спеша, как расческой, прошелся своими тонкими длинными пальцами по удивительно красивым седым волосам.

— Тогда, Серж, я никого, кроме вас, здесь не знал.

— Признаться, мне было как-то не по себе, когда мы расставались, а ты направился к автобусной остановке… Дело в том, что Мариус хотел присмотреться к тебе со стороны. Такой расклад на случай осложнений удовлетворил и меня… Мы заранее договорились о том, что если все будет чисто, то он сам остановит тебя прямо на улице.

— Да, так оно и было. Он остановил меня у какого-то казино, а я спросил у него английских сигарет.

— Это было непростительной ошибкой!

— А что?! У меня на руках был американский паспорт, и мне не было смысла представляться французом.

— И Мариус ответил тебе, что может достать таких сигарет?

— Да, и потом мы даже немного разговорились. В конце концов он заявил, что спрячет меня в одной церкви. А когда вернется Шемпион, то он спрячет и его. Браться сразу за обсуждение таких дел для совершенно незнакомых друг другу людей было, конечно же, не только непростительной ошибкой, но и смертельным риском.

— Это похоже на него… Мариус был именно таким человеком.

— Без вас и Мариуса нам бы ни за что не удалось раскрутить все дело.

— Едва ли… Рано или поздно вы бы вышли на других. — Френкель довольно улыбнулся, и было видно, что ему льстило стоять у истоков целой разведсети. — Я полагаю, что Мариус, останься он в живых, мог бы стать со временем значительной величиной.

В ответ на это я лишь кивнул головой. Эти двое — еврей-коммунист и священник-антифашист — представляли собой своеобразное, грозное единство. Мне вдруг почему-то вспомнилось, что весть о смерти Мариуса внешне не произвела на Френкеля никакого впечатления. Впрочем, он был в то время достаточно молод и любил щегольнуть перед нами тем, что время, проведенное им в Москве, не прошло для него даром.

— Мы, то есть я и Мариус, делали друг другу немало уступок… Мы могли бы добиться немалого, если бы он остался в живых…

— Ну разумеется! Он бы стал крупным мафиози, а вы — папой римским! — не удержался я.