Вчерашний шпион

Легкомыслие и дерзость отсутствовали в учебных курсах, преподаваемых в Москве, и, видимо, поэтому Френкель их не признавал. Желая сменить тему разговора, он спросил:

— Ты уже успел повидаться с Пиной Бэрони?

— Да нет еще…

— Время от времени я вижу ее здесь, на рынке. Ее маленький магазинчик на улице Де ля Буффа процветает. Она успокоилась в отношении того самого дела…

Насколько мне известно, «тем самым делом» была ручная граната, брошенная в кафе в 1961 году где-то в Алжире. Тогда от взрыва погибли ее муж и оба ребенка, а ее саму даже не царапнуло…

— Ну и Эрколь… — продолжил Френкель, как если бы ему вдруг совсем расхотелось продолжать разговор о Пине. — Его ресторанчик тоже процветает. Поговаривают, что все дело скоро унаследует его внук. А Принцесса по-прежнему красится в рыжий цвет, и к ней постоянно наведываются из «социального отдела».

Я понимающе кивнул. «Социальным отделом» французы из деликатности называли специальный отряд полиции, занимающийся борьбой с проституцией, наркоманией и т. д.

— А как поживает Клод-адвокат?

— Хм… Но тебя, собственно, интересует Шемпион, не так ли? — вдруг напрямую спросил меня Френкель.

— Ну, расскажите мне в таком случае о Шемпионе, — с наигранным безразличием предложил я.

Френкель вновь улыбнулся своей неизменной улыбкой.

— Мы все оказались им обманутыми, разве не так? Каким он был, таким он и остался — очаровательный прохвост, которому никогда не стоило особого труда окрутить любую женщину.

— Вы так считаете? — спросил я в растерянности.

— Эта старая вдова Тикс… она в свое время могла продать дело мужа за целую кучу денег! Шемпиону же как-то удалось уговорить ее продать ему это дело в рассрочку. Ну вот, Шемпион теперь благополучно проживает в огромном особняке Тиксов, с многочисленной прислугой, а мадам Тикс ютится в трех тесных комнатках с туалетом на улице! Ко всему прочему нынешняя инфляция не оставила и тех крох, которые ей достались от Шемпиона.

— Никогда бы не подумал!

— А теперь, когда он увидел, как арабы богатеют на своей нефти, он кинулся лизать ботинки другим хозяевам. У него здесь служат одни только арабы, едят арабские блюда и говорят только на арабском языке… Куда бы он ни поехал в Северной Африке, его встречают чуть ли не по самому высшему разряду!

Я вновь понимающе кивнул.

— Я видел его как-то в Лондоне. Он стоял в очереди за билетами на «Ночь в Касабланке». Я даже удивился! Смотрю, а на голове у него феска… — весело произнес я, довольный своей собственной выдумкой.

— В этом нет ничего смешного! — с раздражением в голосе перебил меня Френкель.

— Да я это так… Просто в этом фильме Гроучо по ошибке принимают за немецкого шпиона. Забавно смотрится, да и поют там в меру…

Френкель, не обращая внимания на мои слова, загремел чашками, устанавливая их на поднос.

— Господина Шемпиона просто распирает от чувства собственного достоинства! — недовольно произнес старик. — Он стал слишком горд!

— Только такая вот гордость обычно возникает перед падением. Вы это имеете в виду? — серьезно спросил я.

— Это твои слова! И не надо их приписывать мне. Ты, друг мой, я вижу, большой любитель вкладывать свои мысли в чужие уста! — с еще большим раздражением выпалил Френкель.

Чувствовалось, что я невольно задел его за живое.

Серж Френкель жил в старом здании на самом дальнем углу овощного рынка. После того как я вышел от него, я решил немного пройтись по старой части города. Высоко в небе ярко сияло солнце, и день был в самом разгаре. Узенькие улочки и аллеи этой части Ниццы были прямо-таки запружены выходцами из Алжира. Иногда мне едва-едва удавалось протискиваться через многочисленные лотки с обувью, цыплятами, финиками и прочей всякой всячиной. Щекоча ноздри, в воздухе носился острый запах жареного мяса с пряностями. Крохотные бары и ресторанчики были забиты посетителями. Французы не спеша потягивали вино и спорили о футболе, а более темнокожие клиенты предпочитали слушать арабскую музыку и обсуждать политические проблемы.