Вдаль и вдаль ведут дороги. Путешествие двух братьев

Оказалось, что зеленый камень, или на языке маори «пунаму», встречается исключительно на западном побережье Южного острова. Маори терпели во Фьордленде песчаных мух, чтобы собрать этот камень и изготовить из него красивые инструменты и украшения. Считалось, что украшения полностью пропитываются «маной», то есть жизненной силой резчика.

Но я вернулся в Веллингтон. Я не где-то в окрестностях Фьордленда или на западном побережье. Я даже не на Южном острове. Именно здесь мне удалось связаться с Оуэном Маппом и его женой Ханной.

Они живут в Палместон-Норт, городке в двух часах езды на север от Веллингтона. Здесь они делают украшения и преподают в местном университете.

Оуэн преимущественно работает с костью, но по зеленому камню он тоже эксперт, а это о чем-то да говорит. «Это нефрит, – поправляет он меня. – Зеленым камнем мы его зовем для туристов, так лучше покупают». Оуэну уже за семьдесят, а с нефритом он проработал всю свою жизнь, так что знает, о чем говорит. Здесь, в его доме, у него оборудована мастерская с внушительной коллекцией изделий из кости и камня. Его дом и верстаки завалены материалами, с которыми он работает и которые любит.

Мы сидим вокруг стола и рассказываем Оуэну, почему я здесь. Я рассказываю о Майке и фильме. У меня есть идея, что я хочу сделать, – пару подвесок, которые можно было бы соединить в одно целое. Я хочу подарить Эдану что-то, что будет символизировать его и его отца. По моей задумке, когда-нибудь настанет такой момент, когда Эдан захочет подарить одну из двух половинок кому-то, кто станет для него очень значим.

Оуэн внимательно слушал, задавал много наводящих вопросов. О Майке, об Эдане, об их отношениях. Затем рассказал, что вожди маори носили деревянные посохи со многозаходной резьбой, отражающей их происхождение и историю. Посох переходил из поколения в поколение, и каждый оставлял на дереве новые пометки. Этот посох становился в прямом смысле слова генеалогическим древом. Там были выступы, означающие отдельных людей.

Мы остановились на простой конструкции из двух прямоугольных деталей, одна с выступающим краем, а другая с соответствующим углублением. Эти половинки идеально соединятся друг с другом, став единым целым. Одна будет символизировать Майка, другая Эдана. Идеально. Все, что мне оставалось, – это сделать их. У Оуэна есть запас камней, большую часть из которых он на протяжении этих лет получал в подарок. Многие нужны для других проектов, но мне ведь надо совсем немного. В наше время запрещено собирать и продавать нефрит, так что большинство украшений делается из старых запасов. Я нахожу себе подходящий, грубо отесанный кусочек, примерно пять дюймов на три, и рисую на нем нужные фигуры.

Оуэн ведет меня в мастерскую, где хранятся все его режущие и шлифовальные инструменты, и показывает, как пользоваться резаком, как менять лезвие и переключать с одного резака на другой, как включается камнедробилка и шлифовка. Работу начинает он, но вскоре я вмешиваюсь и прошу разрешения попробовать самому. И вот я здесь, сижу и режу по камню. Оуэн не был уверен, насколько хорошо я владею камнерезным станком или насколько легко научусь им пользоваться. Это острый алмазный резак. Чтобы он не перегревался, к нему поступает вода. Я аккуратно провожу им по нарисованной линии. Оуэн быстро убеждается, что у меня получается, и уходит.

Какое-то время я провожу в мастерской. Работа идет медленно, но это очень терапевтическое занятие. Я делаю перерыв, чтобы вкусно поесть с Оуэном и Ханной и выпить вина, и каждую минуту наслаждаюсь их гостеприимством и прекрасным обществом. Но мне надо вернуться к станку, так что я извиняюсь и работаю до ночи. Они были так добры, что приготовили для меня гостевую комнату, и в конце концов, много позже них, я все-таки иду спать, а на следующее утро рано встаю, чтобы продолжить работу.

Мне приходится приезжать еще несколько раз (и каждый раз с ночевкой у Оуэна и Ханны), чтобы вырезать мои две фигурки. Я делаю одну сторону выпуклой, а другую вогнутой, придавая каждому прямоугольнику красивый плавный изгиб, и тщательно вырезаю, шлифую и подгоняю друг к другу две части, чтобы они идеально прилегали. После станка наступает момент бережно ошкурить их вручную. Благодаря Оуэну я в полной мере проникся духом перфекционизма. Работа с нефритом – небыстрое дело, а сделать надо идеально. Только тогда можно сказать, что работа завершена. Только тогда изделие в полной степени впитает вашу «ману».

А когда работа завершена, я подбираю обломок камня, образовавшийся в процессе работы. Он, может быть, четыре дюйма на дюйм размером, и он меня чем-то привлекает.

«Не возражаете, если я его тоже использую?» – спрашиваю я Оуэна. Мне хочется разрезать его на пять частей и наделать еще подвесок для других людей. Оуэн считает, что это замечательная идея. Это ведь тот же кусок камня, из которого сделано изделие Эдана, значит, все они будут иметь какую-то связь. Я решаю, что сделаю подвески папе, Лауре, Мэнди и ее дочке Меган и еще одну для Джесси.