Вдаль и вдаль ведут дороги. Путешествие двух братьев

Я встаю и смотрю вниз на пол. Море волос. Кажется, здесь постриглось человек пятнадцать, не меньше. Я подбираю прядь своих утраченных локонов и грустно глажу их на камеру, но на самом деле чувствую себя нормально. Я говорю себе, что всем, кто меня знает, плевать, какой длины у меня волосы, а те, кто не знал меня раньше, и не узнают, что они были так великолепны. Так что какая разница?

Никакой.

Остается только найти девушек, которым нравятся короткие волосы.

Дрю, должно быть, сжалился надо мной и моей новой «прической». Либо я был прав в своих подозрениях (основанных исключительно на его бороде и фигуре), и он любит пропустить кружочку-другую пива. Так или иначе, но он заказал несколько пинт, и теперь мы сидим и «узнаем друг друга поближе» за открытым столиком бара с видом на гавань. Полагаю, это было неизбежно. Мы застряли тут вместе на несколько месяцев, было бы странно ожидать, что мы не поговорим разок-другой без камеры.

И выясняется, что у нас есть очень серьезная причина понимать друг друга. Несколько лет назад Дрю потерял брата. У Криса был церебральный паралич, но он бросал дерзкий вызов всем ограничениям и вел настолько активный образ жизни, насколько мог. Он ходил под парусом и поднимал паруса на инвалидном кресле. И он был очень общительным, с тонким чувством юмора. Слушая, как рассказывает о нем Дрю, я не мог избавиться от мысли, что он говорит о Майке. Хотя Крис никогда не имел счастья пользоваться физическими преимуществами, которые были у Майка до начала БМН, он всю свою жизнь опровергал ожидания других относительно того, что он может или не может. До того дня, как ему сделали простую, как казалось, операцию по замене тазобедренного сустава в возрасте всего тридцати семи лет и занесли инфекцию, тяжелую и фатальную, устойчивую ко всем видам антибиотиков, которые ему давали.

«Я ничего не хочу сказать, – произнес Дрю. – Не хочу утверждать, будто знаю, о чем ты думаешь, только из-за этого. Но что есть, то есть».

Я как будто только что увидел Дрю в первый раз. До сих пор я считал, что он – это всего лишь продолжение камеры на его плече. Мне не нужны были разговоры. Мне не была нужна его дружба. А теперь я понимаю, что он легко может стать моим другом. В его лице я вижу искреннее сочувствие. Он понимает. Он пережил похожую трагедию, и сейчас он в этом путешествии вместе со мной.

Я потягиваю пиво. От полпинты меня, наверно, разморит. Забавно, думаю я, но в следующий раз, когда Дрю наведет на меня камеру, я буду говорить с ним, а не с объективом.

Камень и бутылка

У Майка день рождения. Вернее, у него был бы день рождения. Тяжело. Годовщины, дни рождения, рождественские праздники, все эти дни… Это всегда больно. Вчера было еще хуже, потому что я вспоминал день, когда мы похоронили Майка два года назад.

Радостно, что Стори здесь. Пару дней назад я встретил его в аэропорту и крепко обнял. Он взрослый мужчина, но для меня по-прежнему мой малыш.

Мне было около двадцати пяти, когда я стал отцом. Я никогда не рассматривал родительство как сферу, в которой смогу преуспеть. Не думаю, что у меня хорошо получалось справляться с детьми, но у кого получается в этом возрасте?

Я был слишком занят своей молодостью, свободой и любыми безумствами. Я создавал музыкальные группы, жил в большом коллективном доме, жил в доме для вечеринок, открывал вместе с Майком бизнес по продаже одежды.

Одна женщина в Ливерпуле сама шила на заказ любые джинсы. Мы с Майком оба были очень увлечены рэпом, и нам нравилось, чтобы джинсы были широкими. Со временем я понял, что этот рынок можно монополизировать. Мы заказали партию джинсов с самым расширенным верхом и футболки с крутыми принтами, дизайн которых разработал наш друг Джон. На моей любимой изображалась машинка на электроприводе, полная игрушечных мишек, один из которых целится в вас из ружья.

Какое-то время наш бизнес назывался «Хоббит – По-честному Широкие Тряпки». Но потом мы получили от адвокатов по имуществу дружескую версию запретительного письма, в котором нам вежливо указали, что мы нарушили авторские права, и поинтересовались, что мы, с нашей точки зрения, делаем в Средиземье. Мы быстренько изменили название на «Фернандес – стежки для шлюшек» и взяли себе псевдонимы, когда снимались (в стиле рэпа) для рекламной брошюры. Майк стал называться «Мики», а я «Ситкат», ник, позаимствованный у порнозвезды. Очень глупо. Но наш бизнес какое-то время процветал.