Вдали от суеты (ЛП)

   В восемь часов, действительно, довольно большая толпа собралась перед передним входом одного отеля. Говорившие разместились на балконе, всего лишь на несколько футов приподнимавшегося над мостовой, там же присутствовал целый ряд лиц, связанных с различными политическими клубами города. Я немного нервничал; но был уверен, что вполне справлюсь со своей ролью, даже не смотря на то, что моя речь лишилась поэтического вступления и пары смешных историй. Я присел на крыльцо и стал ждать, пока оркестр исполнит одну-две мелодии. Оркестр расположился прямо перед нами на тротуаре, и на меня скорбным взглядом взирал барабанщик, занявший для этого самое выгодное положение.

   Председатель начал короткой речью, в которой изложил почти все, что я собирался сказать во вступлении; поскольку я уже использовал поэтическую вставку из него, то, решил начать сразу со второй части, когда придет моя очередь.

   Председатель представил собравшимся мистера Кейзера, который был встречен аплодисментами. Он был выдающийся оратор, и начал, к искреннему моему сожалению, с истории, которую я собирался поведать третьей, после чего использовал некоторые из аргументов моей шестой части, завершив своей выступление замечанием, что исполнительный комитет в Уилмингтоне прислал красноречивого оратора, который находится здесь же, на балконе, и который разовьет далее его мысли так, как он сам развить не надеется.

   Мистер Кейзер сел, его место занял мистер Шварц. Мистер Шварц заметил, что ему вряд ли удастся выжать из себя хоть сколько-нибудь подобное речи, поскольку все вопросы кампании будут подробно разобраны в блестящем выступлении господина из Нью-Кастла, и публике, конечно же, очень хочется его услышать. Поэтому он, мистер Шварц, ограничится рассказом маленькой истории, которая, на его взгляд, способна проиллюстрировать то, что он мог бы сказать в своей речи, после чего поведал мою занимательную историю номер семь, делая при этом вид, будто был закадычным другом коммодора Скаддера и лично знал человека, у которого тот приобрел свое ружье. Я был потрясен, обнаружив, что он лишил меня истории номер семь и следовавших из нее выводов. Дело начало принимать серьезный оборот. Две моих лучших истории и три набора первоклассных аргументов приказали долго жить.

   Когда мистер Шварц сел, вперед протиснулся человек по имени Крамбауэр. Он был немцем, и председатель объявил, что он будет выступать на своем родном языке, к вящему удовольствию тех, кому язык этот был знаком. Крамбауэр начал говорить, и толпа ответила ему дружным хохотом. После очередного взрыва неподдельного веселья, я спросил человека, сидевшего рядом со мной, который, казалось, жадно прислушивался к спикеру.

   - О чем говорит мистер Крамбауэр? Должно быть, он первоклассный шутник?

   - Так оно и есть, - отвечал тот. - Речь идет о голландце, жившем в графстве Беркс, Пенсильвания, который спутал даты.

   - Какие даты? - ахнул я, чувствуя, как волосы у меня на голове поднимаются дыбом.

   - Четвертое июля. Он пропустил семь или восемь лет праздников, и решил ликвидировать задолженность всю разом. Прекрасно, не правда ли?

   - Прекрасно?!! Еще бы! Это была моя самая лучшая история... Ха-ха-ха...

   Катастрофа! Мне хотелось придушить Крамбауэра, а затем изрезать на мелкие кусочки. Земля, казалось, ускользает у меня из-под ног; основа моей речи была утрачена. Но я решил сделать все возможное, полагаясь на удачу для достижения счастливого результата.

   Однако до меня очередь пока еще не дошла. Настал час мистера Уилсона, и мне показалось, я вижу демоническую улыбку, скривившую губы игрока на барабане, когда Уилсон сказал, что он не в состоянии произнести длинную речь; он оставляет это право за блестящим молодым оратором, который прибыл сюда из Нью-Кастла. Он скажет пару слов, и освободит ему место. Так он и сделал. Уилсон быстро снял сливки моих аргументов из частей второй, пятой и шестой, а затем полностью ликвидировал часть номер четыре. Мои волосы встали дыбом, когда Уилсон поклонился и освободил место. Что мне оставалось делать? Мои аргументы были произнесены; из подобающих смешных историй осталось только две, и мой ум бешено работал, в поисках каких-либо других мало-мальски подходящих аргументов, предложений, намеков или смешных историй, которые можно было бы использовать. В агонии отчаяния, я повернулся к человеку, стоявшему рядом со мной, и спросил, не моя ли очередь сейчас выступать.

   Он ответил, что нет, что сейчас его очередь.

   - А о чем вы собираетесь говорить? - подозрительно осведомился я.

   - Да так, ни о чем, - ответил он. - Я не хочу говорить долго; я просто расскажу им коротенькую забавную историю и тут же освобожу место вам.

   - И что же это за коротенькая забавная история? - спросил я.

   - Ничего особенного, так анекдот о фермере, который женился на женщине, утверждавшей, что может поколоть четыре вязанки дров, но она этого не могла.

   Мои худшие опасения подтвердились. Я повернулся к нему и сказал, еле сдерживаясь:

   - Могу ли я узнать ваше имя, мой друг?

   Он сказал, что его зовут Гамбс.

   - Могу ли я узнать ваше христианское имя?