Вдали от суеты (ЛП)

   И вздрогнула, вспомнив, что его отец умер в нищете.

   Она и пират схватили капитана Джонса, и пират, изрубив его

   Своей саблей на мелкие кусочки, выбросил их за борт.

   Капеллан прочитал молитву, и капитан барка

   Был съеден акулами на глазах своей вдовы, утиравшей слезы.

   Затем капеллан стал читать другую молитвы; невеста сняла перчатки,

   Она и пират поклялись в верности, любить и беречь друг друга,

   После чего, преисполненные счастья, по волнам океана,

   На быстроходной шхуне, понеслись к берегу, где стоял дом пирата.

   Наконец, когда они уже просто сходили с ума от счастья,

   Пират бросил якорь и отвез свою любовь на берег в шлюпке.

   А когда они шли по улице, показывал своей невесте дома,

   И говорил: "Здесь живут мои друзья, о которых ты спрашивала".

   Она взглянула на медные таблички, приколоченные на дверях,

   И ее охватил такой гнев, какой ей никогда не приходилось испытывать прежде.

   Она кричала: "У Джонсонов есть буква h! У Томпсонов - p!

   У Смитов отсутствует y, это не те Смиты!"

   Она помрачнела, и волной нависла над пиратом:

   "Лжец! Лжец!" - закричала она: "Чудовище, предатель, раб!"

   А потом зарыдала и стала рвать на себе волосы, наполняя пространство стонами,

   И сожалела о том, что позволила изрубить Джонса.

   Когда же у нее кончились слова,

   Она схватила свой зонтик от солнца, и пронзила им пирата,

   Раз, другой, третий, в самое сердце,

   Отчего злосчастный пират упал и скончался.

   Размахивая зонтиком, она устремилась на пиратский корабль,

   Зарядила пистолет и сунула дуло себе в рот,

   Привязала спусковой крючок к пальцу ноги,

   Прошептала: "Мамочки!" и дернула ногой, стоя возле пороховой камеры.

   Треск, шипение, грохот; страшный взрыв -

   Здесь ведь совсем недавно была миссис Джонс?

   Спросите об этом ветер, небо, туман, морские волны,

   Рыб, крабов, моллюсков - но только не меня.

   Глава X. - Живописная церковь. -- Некоторые размышления о церковной музыке. -- Боб Паркер на хорах. -- Владельцы похоронных бюро. -- Мрачный гробовщик. -- Наш опыт использования печей. -- Череда неприятностей. -- Пение мистера Кулмера. -- Ужасная ошибка.

   В Соединенных Штатах имеются провинциальные городки, в которых сохранились старые церкви, столь же живописные по местоположению и внешнему облику, как и расположенная в центре нашего города, являясь безусловной его достопримечательностью. Кладбище переполнено, ибо народ продолжает цепляться за тот предрассудок, что прах непременно должен упокоиться в освященной земле. Здесь, под деревьями, вблизи святых стен, лежат жители всех возрастов и поколений, уснув последним сном, в то время как вздымающиеся над ними белоснежные шпили указывают их душам путь. Есть многие из нас, кто не родился здесь, кого, по отношению к городу, можно в некоторой степени считать чужаками, которые время от времени бродят по узким тропинкам кладбища, заглядывая в самые глухие его уголки, где надгробия посерели от времени, а иногда даже поросли мхом, и читают причудливые буквы на мраморе, которыми высечены имена наших предшественников. Здесь покоится тленная часть мужчин и женщин, которые когда-то были кому-то дороги; маленьких детей, чей уход поразил горем сердца тех, кто когда-то затем соединился с ними на небесах, задолго до того, как настал наш черед выйти на сцену и принять участие в бесконечной драме существования. Окончившаяся жизнь, нашедшая себе последний приют в этом тихом месте отдохновения, вызывает у нас глубочайший интерес; она оказывает влияние на наше существование, и, тем не менее, призрачна для нас. Персонажи, которые представляются нам, когда мы пытаемся представить себе картины прошлого, расплывчаты и неясны. Они подобны теням в сумерках, и мы напрасно пытаемся наделить их чертами, которыми они, возможно, не обладали. Они кажутся столь близкими к нам, и все же, как только мы пытаемся приблизиться к ним, они удаляются, так далеко в прошлое, что мы вряд ли можем утверждать, будто говорим с ними, или даже что они одной плоти и крови с нами.

   Когда душа человека ушла в горние выси, не имеет никакого значения, где упокоится его бренная оболочка, но я уважаю человеческий инстинкт, который побуждает нас искать последнего приюта возле своих предков, рядом с теми, кого мы любили при жизни. Это прекрасно, когда мы стараемся не разделять тех, кто любил друг друга здесь, на земле, чтобы они, находясь рядом, ожидали утро воскресения к жизни вечной.