Вдали от суеты (ЛП)

   Могу себе представить, как шведы, жившие в те годы в поселении, стояли на Баттери и с негодованием наблюдали за голландцами, возводившими форт; не трудно представить себе ужас и смятение, наполнившие эти скромные маленькие дома в Новом Стокгольме, когда неприятель установил свои медные орудия в бойницах форта, после окончания строительства, и мог, при желании, посылать ядра над носами направлявшихся к городу шведских кораблей, или же заставить их свистеть над крышами деревни, просто развлекаясь. Я многое отдал бы, миссис Аделер, чтобы в одно прекрасное мгновение на денек оказаться в прошлом; увидеть Новый Стокгольм и населявших его людей, какими они были; чтобы увидеть предводителя голландцев и горстку его подчиненных, в крепости, хвастающих своей доблестью, - бросит вызов врагу на его же собственной территории. Но увы! Взгляните! Ничего не осталось от древних зубчатых стен. На том месте, где они некогда возвышались, растет трава, и деревья склоняют свои ветви над песчаным пляжем, похоронившим их под собой.

   Он был бы, возможно, забыт навеки, если бы Ирвинг, с присущим ему чувством юмора, не написал о нем в "Истории" Никербокера, где говорится о том, как раздраженные шведы захватили форт и держали здесь в заточении надоедливых голландцев, и как, когда весть об этом достигла острова Манхэттена, голландцы выслали сюда целую армию, которая не только отвоевала форт, но и изгнала почти всех жителей деревни.

   Ужасный плач стоял в общине в тот день, когда несчастных людей выгоняли из их домов и отправляли в изгнание; и хотя Никербокер описывает эту историю с известной долей юмора, мне она всегда казалось преисполненной пафоса.

   Это место было средоточием довольно странных личностей, оно также было свидетелем весьма печальных сцен в те давние времена. И, если верить местным преданиям, далеко не все старые суровые воины обрели вечное упокоение. Здесь больше не ведется боевых действий, за исключением схваток городских мальчишек, а дымоходы больше не подвергаются опасности быть уничтоженными ядрами. Но, как поговаривают, иногда среди тенистых зарослей можно встретить призрак какого-нибудь древнего голландца, павшего здесь на поле битвы.

   Безрассудные смельчаки, приходящие к старому форту Лейн в определенное время года после наступления темноты, могут встретить обезглавленного голландца, в странном и призрачном наряде марширующего вверх и вниз по берегу, может услышать крики часовых, произнесенные на незнакомом языке, доносимые до него ветром. Есть те, кто слышал шум пролетающих в сумерках над крышами пушечных ядер, увидеть которые не в состоянии ни один смертный глаз; часто, во время бури, доносится рокот пушек, перекрывающий рев ветра, а из призрачных судов, плавающих по реке, раздаются стенания женщин и детей, до сих пор скорбящих по своим потерянным домам.

   Я не утверждаю, миссис Аделер, что это истинная правда; я всего лишь передаю распространенные слухи. Лично у меня есть сомнения в существовании призрачных голландцев, тем более я не знаю ни одной причины, по которой призрак, если уж он и возвращается на землю, должен присутствовать на ней без головы.

   У судьи Питмана есть поле, с одной стороны ограниченное изгородью, и как-то раз, нанеся сюда визит, мы обнаружили здесь меланхоличного вида корову, с табличкой, закрывающей глаза, между рогов. Обычная табличка, ничего особенного, и тем не менее, она наделала массу неприятностей. В недавнем разговоре со мной, судья попытался вознаградить себя за страдания, причиненные этой табличкой, поведав мне их историю.

   - Аделер, - сказал он, - вы знаете, я стал членом общества трезвости пару месяцев назад, однако вовсе не потому, чтобы я часто выпивал или злоупотреблял спиртным, а чтобы порадовать свою старуху. Вы знаете, как женщины относятся к употреблению спиртного их мужьями. Но я не об этом. Моя корова повадилась перепрыгивать через забор, и я ничего не мог поделать, что ее отвадить от этой привычки. Она была самым отвратительным животным, какое я когда-либо встречал. Так что я, наконец, взял табличку и приспособил ее у нее между рогами. Это ее остановило. Но она приходила к тому самому месту, где прежде прыгала, и стояла там в течение нескольких часов; в один прекрасный день мимо проходили рекламные агенты, - одни из тех отвратительных типов, которые всюду оставляют свою рекламу, - и, увидев пустую табличку, решили ее использовать.

   - Для рекламы какого-нибудь лекарства, я полагаю?

   - Нет, для рекламы какой-то горькой настойки, вызывающей аппетит; они написали на табличке следующее: "Покупайте горькую настойку Брауна, она полезна для вашего желудка. Кроме того, она пригодна для изготовления прекрасных коктейлей".

   - Что, конечно же, не могло понравиться обществу трезвости, не так ли?

   - Да, сэр! Табличку увидел секретарь, он принес ее в совет директоров; они разозлились, вызвали меня к себе и хотели выгнать за рекламирование спиртных напитков, а именно горьких настоек и коктейлей.

   - Это было несправедливо.